послѣ этого пораженія вольныхъ городовъ. Онъ поднялся снова съ могучей силой, въ отвѣтъ на коммунистическіе призывы первыхъ пропагандистовъ Реформаціи, и онъ продолжалъ существовать даже послѣ того, какъ массы, потерпѣвши неудачу въ своей попыткѣ устроить жизнь такъ, какъ онѣ надѣялись устроить её, вдохновленную реформированною религіею, подпали подъ власть единодержавія. Онъ струится даже теперь и ищетъ путей для новаго выраженія, которое уже не будетъ ни государствомъ, ни средневѣковымъ городомъ, ни деревенской общиной варваровъ, ни родовымъ строемъ дикарей, но, отправляясь отъ всѣхъ этихъ формъ, будетъ совершеннѣе всѣхъ ихъ по глубинѣ и по широтѣ своихъ человѣчныхъ началъ.
после этого поражения вольных городов. Он поднялся снова с могучей силой, в ответ на коммунистические призывы первых пропагандистов Реформации, и он продолжал существовать даже после того, как массы, потерпев неудачу в своей попытке устроить жизнь так, как они надеялись устроить её, вдохновлённую реформированной религией, подпали под власть единодержавия. Он струится даже теперь и ищет путей для нового выражения, которое уже не будет ни государством, ни средневековым городом, ни деревенской общиной варваров, ни родовым строем дикарей, но, отправляясь от всех этих форм, будет совершеннее всех их по глубине и по широте своих человечных начал.
Склонность людей ко взаимной помощи имѣетъ такое отдаленное происхожденіе, и она такъ глубоко переплетена со всею прошлою эволюціею человѣческаго рода, что люди сохранили её вплоть до настоящаго времени, несмотря на всѣ превратности исторіи. Эта склонность развилась, главнымъ образомъ, въ періоды мира и благосостоянія; но даже тогда, когда на людей обрушивались величайшія бѣдствія, — когда цѣлыя страны бывали опустошены войнами, и цѣлыя населенія ихъ вымирали отъ нищеты, или стонали подъ ярмомъ тиранiи, — та же склонность, та же потребность продолжала существовать въ деревняхъ и среди бѣднѣйшихъ классовъ городского населенія; она все-таки скрѣпляла ихъ и, въ концѣ концовъ, она оказывала воздѣйствіе
Склонность людей ко взаимной помощи имеет такое отдаленное происхождение, и она так глубоко переплетена со всей прошлой эволюцией человеческого рода, что люди сохранили её вплоть до настоящего времени, несмотря на все превратности истории. Эта склонность развилась, главным образом, в периоды мира и благосостояния; но даже тогда, когда на людей обрушивались величайшие бедствия, — когда целые страны бывали опустошены войнами, и целые населения их вымирали от нищеты, или стонали под ярмом тирании, — та же склонность, та же потребность продолжала существовать в деревнях и среди беднейших классов городского населения; она всё-таки скрепляла их и, в конце концов, она оказывала воздействие
