владѣніе). Для поясненія своей мысли онъ беретъ, для примѣра, село Касторъ и Эйльзворсъ, близь Питерборо, гдѣ огражденіе, уничтожившее общину, произошло только въ 1892-мъ году. Въ этихъ двухъ деревушкахъ всѣ дома, кромѣ мельницы и желѣзнодорожной станціи, были скучены возлѣ церкви и вдоль большой дороги. За домами лежали загороженныя мѣста, служившія чтобы покормить на травѣ лошадей (paddocks). Затѣмъ, къ сѣверу и къ югу тянулись пахотныя земли, безъ всякихъ загородей, кромѣ тамъ-сямъ уцѣлѣвшей межи, кое-гдѣ поросшей кустами.
Всѣ домохозяева этого села, числомъ около двадцати, владѣли (вплоть до 1892-го года) полосами, точь-въ-точь, какъ въ русской общинѣ. Такъ, напримѣръ, ректоръ (т. е. священникъ), владѣвшій 40 десятинами земли (100 акровъ) въ пахотныхъ поляхъ, владѣлъ ими въ 145 отдѣльныхъ полосахъ (strips), ничѣмъ не отдѣленныхъ отъ другихъ полосъ, кромѣ борозды, проведенной плугомъ. Посреди этихъ пахотныхъ полей оставалось нѣсколько общественныхъ выгоновъ; въ сѣв.-зап. углу была пустошь — обычнаго типа англійскихъ соmmоns, — а на югѣ, по р. Ненъ, простирались общинные луга, которые были всѣ подраздѣлены на полосы, еще меньшія, чѣмъ въ пахотныхъ поляхъ. Всѣ полосы, даже въ пахотныхъ поляхъ, подлежали общиннымъ правамъ выгона.
Къ работѣ д-ра Слатера приложенъ планъ села Лакстона, до сихъ поръ остающагося въ общинномъ владѣніи, и этотъ планъ поразительно схожъ, до тождественности, съ планами русскихъ общинъ, приложенными къ извѣстной книгѣ П. П. Семенова.
Деревня, община, говоритъ Слатеръ, была тогда земледѣльческою единицею, а не крестьянскій дворъ. Фермеръ долженъ былъ работать не по своей фантазіи, а по плану, выработанному сообща общиною. Система бывала обыкновенно усовершенствованная трехпольная, т. e. 1) пшеница, 2) яровое и 3) вмѣсто пара — посѣвы гороха, чечевицы и т. п. мотыльковыхъ и корнеплодныхъ. (Самое имя пара — fallow — измѣнилось въ follow crop, т. е. послѣдующій посѣвъ).
Каждую весну всѣ домохозяева собирались и опредѣляли права каждаго, судя по количеству «stints» (тяголъ?), которые онъ представлялъ. Въ общихъ выгонахъ stint представлялъ право пастьбы одной лошади, или 2-хъ коровъ, или 10-ти овецъ. Луга были открыты для всѣхъ до-
владение). Для пояснения своей мысли он берет, для примера, село Кастор и Эйльзворс, близ Питерборо, где ограждение, уничтожившее общину, произошло только в 1892-м году. В этих двух деревушках все дома, кроме мельницы и железнодорожной станции, были скучены возле церкви и вдоль большой дороги. За домами лежали загороженные места, служившие чтобы покормить на траве лошадей (paddocks). Затем, к северу и к югу тянулись пахотные земли, без всяких загородей, кроме там-сям уцелевшей межи, кое-где поросшей кустами.
Все домохозяева этого села, числом около двадцати, владели (вплоть до 1892-го года) полосами, точь-в-точь, как в русской общине. Так, например, ректор (т. е. священник), владевший 40 десятинами земли (100 акров) в пахотных полях, владел ими в 145 отдельных полосах (strips), ничем не отделенных от других полос, кроме борозды, проведенной плугом. Посреди этих пахотных полей оставалось несколько общественных выгонов; в сев.-зап. углу была пустошь — обычного типа английских соmmоns, — а на юге, по р. Нен, простирались общинные луга, которые были все подразделены на полосы, еще меньшие, чем в пахотных полях. Все полосы, даже в пахотных полях, подлежали общинным правам выгона.
К работе д-ра Слатера приложен план села Лакстона, до сих пор остающегося в общинном владении, и этот план поразительно схож, до тождественности, с планами русских общин, приложенными к известной книге П. П. Семенова.
Деревня, община, говорит Слатер, была тогда земледельческою единицею, а не крестьянский двор. Фермер должен был работать не по своей фантазии, а по плану, выработанному сообща общиною. Система бывала обыкновенно усовершенствованная трехпольная, т. e. 1) пшеница, 2) яровое и 3) вместо пара — посевы гороха, чечевицы и т. п. мотыльковых и корнеплодных. (Самое имя пара — fallow — изменилось в follow crop, т. е. последующий посев).
Каждую весну все домохозяева собирались и определяли права каждого, судя по количеству «stints» (тягол?), которые он представлял. В общих выгонах stint представлял право пастьбы одной лошади, или 2-х коров, или 10-ти овец. Луга были открыты для всех до-
