недоверчиво принимаетъ новизну, говоря: «Все по-новому да по-новому, а когда же будетъ по-доброму?» Онъ неохотно отступается отъ того, что безотчетно всосалъ съ матернимъ молокомъ и что звучитъ въ мало натруженной головѣ его складной речью. Ни чужіе языки, ни грамматическіе умствованія не сбиваютъ его съ толку, и онъ говоритъ вѣрно, правильно, метко и красно, самъ того не зная. Выскажу убежденіе свое прямо: словесная речь человѣка – это даръ божій, откровеніе: доколѣ человѣкъ живетъ въ простотѣ душевной, доколѣ у него умъ за разумъ не зашелъ, она проста, пряма и сильна; по мерѣ раздора сердца и думки, когда человѣкъ заумничается, речь эта принимаетъ болѣе искусственную постройку, въ общежитіи пошлеетъ, а въ научномъ кругѣ получаетъ особое, условное значеніе. Пословицы и поговорки слагаются только въ пору первобытной простоты речи и, какъ отрасли, близкіе къ корню, стоятъ нашего изученія и памяти.
Нисходя къ просторечію, позволяя себѣ иногда высказаться пословицей, мы говоримъ: «Десять разъ примерь, одинъ разъ отрѣжь». Мы не придумали этого изреченія, а, взявъ его въ народѣ, только немнаго исказили; народъ говоритъ правильнѣе и краше: «Десятью примерь да прикинь, однова́ отрѣжь». В Питерѣ и табличку умноженія учатъ: два раза три, пять разъ шесть; въ школахъ нашихъ твердятъ: дважды три, а народъ говоритъ: двою́ трою́ или два на пять, три на шесть и пръ. Поученіе: нерассудительный, опрометчивый трудъ часто бываетъ бесполезенъ – никогда не выскажется у насъ подъ перомъ пословицей: «Крой, да песни пой; станешь шить, напла-
недоверчиво принимает новизну, говоря: «Все по-новому да по-новому, а когда же будет по-доброму?» Он неохотно отступается от того, что безотчетно всосал с матерним молоком и что звучит в мало натруженной голове его складной речью. Ни чужие языки, ни грамматические умствования не сбивают его с толку, и он говорит верно, правильно, метко и красно, сам того не зная. Выскажу убеждение свое прямо: словесная речь человека – это дар божий, откровение: доколе человек живет в простоте душевной, доколе у него ум за разум не зашел, она проста, пряма и сильна; по мере раздора сердца и думки, когда человек заумничается, речь эта принимает более искусственную постройку, в общежитии пошлеет, а в научном круге получает особое, условное значение. Пословицы и поговорки слагаются только в пору первобытной простоты речи и, как отрасли, близкие к корню, стоят нашего изучения и памяти.
Нисходя к просторечию, позволяя себе иногда высказаться пословицей, мы говорим: «Десять раз примерь, один раз отрежь». Мы не придумали этого изречения, а, взяв его в народе, только немного исказили; народ говорит правильнее и краше: «Десятью примерь да прикинь, однова́ отрежь». В Питере и табличку умножения учат: два раза три, пять раз шесть; в школах наших твердят: дважды три, а народ говорит: двою́ трою́ или два на пять, три на шесть и пр. Поучение: нерассудительный, опрометчивый труд часто бывает бесполезен – никогда не выскажется у нас под пером пословицей: «Крой, да песни пой; станешь шить, напла-