сборника была напечатана. Многіе изреченія писателей нашихъ, по краткости и меткости своей, стоятъ пословицы, и здѣсь нельзя не вспомнить Крылова и Грибоедова; но я включалъ въ сборникъ свой тѣ только изъ этихъ изреченій, которые случилось мнѣ слышать въ видѣ пословицъ, когда они, принятые въ устную речь, пошли ходить отдѣльно. И потому въ сборникѣ моемъ есть книжные пословицы, но я ихъ бралъ не изъ книгъ, развѣ когда они уже прежде попали въ подобные сборники и, для полноты, перешли и въ мой. Есть у меня и переводные – что замечено было въ видѣ упрека, – но я ихъ не переводилъ, а принялъ, потому что они говорятся; есть искаженные, переиначенные, но я ихъ не искажалъ, а слышалъ или получилъ въ этомъ видѣ; есть рѣченія изъ св. писанія, и они дажѣ большею частію переиначены, но они взяты мною не оттуда и передѣланы не мною, а такъ они говорятся; есть пошлые, суевѣрные, кощунные, лжемудрые, изувѣрные, вздорные, но я ихъ не сочинялъ; моя задача была: собрать въ возможной полнотѣ все то, что есть и каково оно есть, какъ запасъ, для дальнейшей разработки и для какихъ кому угодно выводовъ и заключеній. Скажутъ: тутъ много лишнего хламу; правда, но того, что выкинуто, никто не видитъ, а гдѣ мѣрило на эту браковку и какъ поручиться, что не выкинешь того, что могло бы остаться? Изъ просторнаго убавить можно; набрать изъ сборника цвѣтникъ, по своему вкусу, немудрено; а что пропустишь, то воротить труднѣе. Окоротишь – не воротишь. Притомъ у меня въ виду былъ языкъ; одинъ оборотъ речи, одно слово, съ перваго взгляда не всякому заметное, иногда заставляли меня сохранить самую вздорную поговорку.
сборника была напечатана. Многие изречения писателей наших, по краткости и меткости своей, стоят пословицы, и здесь нельзя не вспомнить Крылова и Грибоедова; но я включал в сборник свой те только из этих изречений, которые случилось мне слышать в виде пословиц, когда они, принятые в устную речь, пошли ходить отдельно. И потому в сборнике моем есть книжные пословицы, но я их брал не из книг, разве когда они уже прежде попали в подобные сборники и, для полноты, перешли и в мой. Есть у меня и переводные – что замечено было в виде упрека, – но я их не переводил, а принял, потому что они говорятся; есть искаженные, переиначенные, но я их не искажал, а слышал или получил в этом виде; есть речения из св. писания, и они даже большею частию переиначены, но они взяты мною не оттуда и переделаны не мною, а так они говорятся; есть пошлые, суеверные, кощунные, лжемудрые, изуверные, вздорные, но я их не сочинял; моя задача была: собрать в возможной полноте все то, что есть и каково оно есть, как запас, для дальнейшей разработки и для каких кому угодно выводов и заключений. Скажут: тут много лишнего хламу; правда, но того, что выкинуто, никто не видит, а где мерило на эту браковку и как поручиться, что не выкинешь того, что могло бы остаться? Из просторного убавить можно; набрать из сборника цветник, по своему вкусу, немудрено; а что пропустишь, то воротить труднее. Окоротишь – не воротишь. Притом у меня в виду был язык; один оборот речи, одно слово, с первого взгляда не всякому заметное, иногда заставляли меня сохранить самую вздорную поговорку.
