ку и значенія, а по мѣстной или личной привычкѣ: говоритъ, взялъ, вземши, оченно хорошо это самое дѣло; тово-воно какъ-оно. В сказкахъ такихъ условныхъ приговорокъ много: «Скоро сказка сказуется, не скоро дѣло дѣлается»; «Близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли»; «За тридевять земель, въ тридесятомъ государствѣ» и пръ. Какъ простые, такъ и сказочные пустоговорки иногда обращаются въ пословицу, заключая въ себѣ условный смыслъ; напримеръ: «Я бы и тово, да, вишь, жена-то не тово; ну, ужъ и я растово»; о пустомъ, грозномъ начальникѣ: «Проскакалъ выше лѣсу стоячего, ниже облака ходячего»; о строгости и непотачкѣ кому: «Онъ тишѣ воды, ниже травы сталъ» и пръ. С другаго конца, переходя въ наборъ складныхъ словъ, приговорки сливаются съ прибаутками.
Присловье весьма близко къ прозвищу, но относится не къ лицу, а къ цѣлой мѣстности, коей жителей дразнятъ, бранятъ или чествуютъ приложеннымъ къ нимъ присловьемъ. Оно иногда состоитъ въ одномъ только словѣ: «Рязанцы синебрюхіе»; «Ярославцы бѣлотельцы»; «Вятичи слѣпороды»; иногдѣ же въ цѣломъ изреченіи, прибауткѣ, прибасенкѣ: «Пенжанѣ свою ворону въ Москвѣ узнали»; «Ты чей, молодечъ? – Зубачевскій купечъ. – А гдѣ былъ? – В Москвѣ, по миру ходилъ». Послѣднее присловье уже весьма близко къ пословицѣ, а другимъ придано и вовсе пословичное значеніе: «Чухломскій рукосуй: рукавицы за поясомъ, а другихъ ищетъ». Присловье: «Бежечанѣ и колокольню рожкомъ подбили», встряхивая объ нея мимоходомъ табакъ, иногда употребляется въ томъ же значеніи, какъ «Капля камень долбитъ».
ку и значения, а по местной или личной привычке: говорит, взял, вземши, оченно хорошо это самое дело; тово-воно как-оно. В сказках таких условных приговорок много: «Скоро сказка сказуется, не скоро дело делается»; «Близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли»; «За тридевять земель, в тридесятом государстве» и пр. Как простые, так и сказочные пустоговорки иногда обращаются в пословицу, заключая в себе условный смысл; например: «Я бы и тово, да, вишь, жена-то не тово; ну, уж и я растово»; о пустом, грозном начальнике: «Проскакал выше лесу стоячего, ниже облака ходячего»; о строгости и непотачке кому: «Он тише воды, ниже травы стал» и пр. С другого конца, переходя в набор складных слов, приговорки сливаются с прибаутками.
Присловье весьма близко к прозвищу, но относится не к лицу, а к целой местности, коей жителей дразнят, бранят или чествуют приложенным к ним присловьем. Оно иногда состоит в одном только слове: «Рязанцы синебрюхие»; «Ярославцы белотельцы»; «Вятичи слепороды»; иногде же в целом изречении, прибаутке, прибасенке: «Пенжане свою ворону в Москве узнали»; «Ты чей, молодеч? – Зубачевский купеч. – А где был? – В Москве, по миру ходил». Последнее присловье уже весьма близко к пословице, а другим придано и вовсе пословичное значение: «Чухломский рукосуй: рукавицы за поясом, а других ищет». Присловье: «Бежечане и колокольню рожком подбили», встряхивая об нее мимоходом табак, иногда употребляется в том же значении, как «Капля камень долбит».