минуту съ неукротимою силой? Никто этого не могъ узнать. Но Филеасъ Фоггъ сидѣлъ тамъ спокойный и какъ бы ожидалъ.... Чего? Сохранялъ ли онъ все-таки какую-нибудь надежду? Вѣрилъ ли онъ еще въ успѣхъ, когда за нимъ была крѣпко заперта дверь его тюрьмы?
Какъ бы то ни было, мистеръ Фоггъ бережно положилъ на столъ свои часы и слѣдилъ за ходомъ ихъ стрѣлокъ. Ни одно слово не вырвалось изъ его устъ, но въ выраженіи его глазъ, устремленныхъ на часы, была какая-то страшная неподвижность.
Во всякомъ случаѣ положеніе было ужасное, и для человѣка не знавшаго что́ было у него на совѣсти, оно могло опредѣлиться такъ: если Филеасъ Фоггъ честный человѣкъ, то онъ разоренъ, если онъ человѣкъ безчестный, то онъ арестованъ.
Думалъ ли онъ спастись какъ-нибудь? Не соображалъ ли онъ какъ ему отыскать выходъ съ этой гауптвахты? Помышлялъ ли онъ о бѣгствѣ? Можно было подумать и это, потому что повременамъ онъ обходилъ комнату кругомъ. Но дверь была крѣпко заперта и окно снабжено желѣзною рѣшеткой. Онъ сѣлъ опять на свое мѣсто и вынулъ изъ портфеля свой маршрутъ. На строкѣ гдѣ были слова: „21го декабря, суббота, Ливерпуль“, онъ прибавилъ: „80й день, 1 часъ и 35 минутъ пополудни“, и сталъ ждать.
На часахъ таможни пробило три. Мистеръ Фоггъ замѣтилъ что часы его на двѣ минуты впереди противъ этихъ часовъ. Пробило четыре. Допуская что въ эту минуту онъ сѣлъ бы въ экстренный поѣздъ, онъ могъ бы еще прибыть въ Лондонъ и въ Реформъ-Клубъ до 35ти минутъ 11го. На лбу у него показалась небольшая морщина.
Въ 4 часа и 13 минутъ извнѣ раздался шумъ отворившихся дверей. Послышались голоса Фикса и Паспарту. Взоръ Филеаса Фогга блеснулъ на мгновеніе. Дверь отворилась, и онъ увидѣлъ мистрисъ Ауду, Паспарту и Фикса, которые бросились къ нему.
Фиксъ задыхался, волосы у него были всклочены, онъ не могъ говорить.
— Сэръ, бормоталъ онъ, — сэръ.... простите.... бѣдственное сходство.... Воръ задержанъ три дня назадъ.... вы... свободны!...
Филеасъ Фоггъ былъ свободенъ! Онъ подошелъ къ агенту, пристально посмотрѣлъ ему въ лицо, и сдѣлавъ единственное