— Мистеръ Фоггъ, сказала тогда мистрисъ Ауда, вставая съ своего мѣста и протягивая руку джентльмену, — хотите имѣть вмѣстѣ и друга и родственницу? Хотите имѣть меня своею женой?...
При этихъ словахъ мистеръ Фоггъ всталъ также съ своего мѣста. Въ глазахъ его сверкнуло что-то необычное и дрожь пробѣжала по губамъ. Мистрисъ Ауда смотрѣла на него. Искренность, прямота, твердость и кротость этого прекраснаго взгляда благородной женщины, которая рѣшается на все, чтобы спасти того кому она всѣмъ обязана, сначала удивили его, но потомъ глубоко тронули. Онъ закрылъ глаза на минуту, какъ бы для того чтобъ избѣжать слишкомъ проницательной силы этого взгляда.... Открывъ ихъ, онъ просто сказалъ:
— Я люблю васъ! Да, поистинѣ, именемъ всего священнаго въ мірѣ я люблю васъ и весь принадлежу вамъ!
— Ахъ!... воскликнула мистрисъ Ауда, прижимая руку къ сердцу.
Позвали Паспарту. Онъ тотчасъ же явился, когда еще мистеръ Фоггъ держалъ въ своей рукѣ руку мистрисъ Ауды. Паспарту понялъ все, и его широкое лицо засіяло, какъ солнце въ зенитѣ тропическихъ странъ!
Мистеръ Фоггъ спросилъ его не поздно ли уже теперь предупредить мистера Самюэля Вильсона, настоятеля церкви Св. Стефана.
— Никогда не поздно, отвѣчалъ Паспарту, весело улыбаясь.
Тогда было безъ пяти минутъ десять.
— На завтра, въ понедѣльникъ? спросилъ онъ.
— На завтра, въ понедѣльникъ? повторилъ этотъ вопросъ мистеръ Фоггъ, обращаясь къ молодой женщинѣ.
— На завтра въ понедѣльникъ! отвѣчала она.
Паспарту побѣжалъ къ мистеру Самюэлю Вильсону, не помня себя оть радости.
