или въ крутой галлереѣ, надъ которою возвышается куполъ съ синими стеклами, поддерживаемый двадцатью колоннами изъ краснаго порфира. Когда онъ обѣдалъ или завтракалъ, клубъ доставлялъ ему всѣ свои роскошные припасы; подавали ему кушанья служители клуба, важныя лиця, одѣтыя въ черное платье и въ башмакахъ на мягкихъ подошвахъ, на особо назначенной фарфоровой посудѣ; въ хрустальныхъ сосудахъ клуба ему подавались его портвейнъ, хересъ, или кларетъ, приправленные различными пряностями; наконецъ ледъ клуба, привезенный за дорогую цѣну изъ американскихъ озеръ, поддерживалъ необходимую свѣжесть его питья.
Если жить при такой обстановкѣ значитъ быть экцентричнымъ, то надо сознаться что экцентричность имѣетъ въ себѣ нѣчто хорошее!
Домъ въ Савилль-Роу, не отличаясь пышностію, казался чрезвычайно комфортабельнымъ. Къ тому же при неизмѣнныхъ привычкахъ его обитателя, услуга не представляла особой трудности. Тѣмъ не менѣе Филеасъ Фоггъ требовалъ отъ своего единственнаго служителя необыкновенной точности и аккуратности. Въ этотъ самый день, 2го октября, Филеасъ Фоггъ отпустилъ Джемса Форстера, такъ какъ малый этотъ провинился тѣмъ что принесъ ему воды для бритья въ 84° по Фаренгейту, вмѣсто 86°, и ожидалъ его преемника, который долженъ былъ явиться къ нему около половины двѣнадцатаго.
Филеасъ Фоггъ сидѣлъ въ своемъ креслѣ сдвинувъ ноги, какъ солдатъ на парадѣ, упирая руками въ колѣна, вытянувъ все тѣло и смотря на стрѣлку стѣнныхъ часовъ, — снаряда весьма сложнаго, указывавшаго часы, минуты, секунды, дни, числа и годъ. Ровно въ половинѣ двѣнадцатаго мистеръ Фоггъ долженъ былъ, по своей ежедневной привычкѣ, выйти изъ дома и отправиться въ клубъ.
Въ эту минуту постучались въ дверь маленькаго салона, гдѣ сидѣлъ Филеасъ Фоггъ.
На порогѣ появился Джемсъ Форстеръ, уволенный служитель.
— Новый слуга, сказалъ онъ.
Показался человѣкъ лѣтъ тридцати и поклонился.
— Вы Французъ и имя ваше Джонъ? спросилъ Филеасъ Фоггъ.
— Жанъ, если вамъ угодно, сэръ, отвѣчалъ вновь пришед-