самолюбіи, требовала такую клятву, думая, что во всемъ свѣтѣ нѣтъ равной ей особы и разсчитывая, что такимъ образомъ королю не придется вступить во второй бракъ.
Наконецъ она скончалась. — Ни одинъ мужъ не поднималъ еще такой кутерьмы: король плакалъ, рыдалъ, жаловался на свою долю; только и зналъ, что убивался и день, и ночь.
Большое горе продолжается не долго. — Къ тому же собрались первыя особы королевства и гурьбой явились къ королю просить, чтобъ онъ сочетался вторымъ бракомъ. — Это предложеніе показалось ему жестокимъ и вызвало у него новыя слезы. — Онъ сослался на свою клятву и, думая отдѣлаться, пригласилъ своихъ министровъ пріискать ему принцессу, которая была бы стройнѣе и милѣе покойницы жены.
Но министры обозвали клятву пустяками и возразили, что дѣло не въ красотѣ, а въ томъ, чтобы королева была добродѣтельна и плодородна; что для спокойствія государства нуженъ наслѣдникъ; что, конечно, инфанта обладаетъ всѣми качествами великой монархини, но что ей придется выйти замужъ за чужеродца; что этотъ чужеродецъ или увезетъ ее въ свое царство, или, если сядетъ съ нею на здѣшній престолъ, наплодитъ дѣтей чужой крови; и что при отсутствіи прямыхъ наслѣдниковъ сосѣдніе народы могутъ пойти на королевство войною, которая приведетъ его къ разоренію.
Пораженный этими резонами, король обѣщалъ подумать. — И точно, онъ сталъ искать промежъ молодыхъ принцессъ подходящую невѣсту. Всякій день ему приносили прекраснѣйшіе портреты, но ни одинъ изъ нихъ не могъ сравняться съ покойницей-королевой: такъ онъ и не принималъ никакого рѣшенія.
Къ несчастью, хоть и былъ онъ большаго ума, но вдругъ рехнулся: находя, что дочь его инфанта превосходитъ свою мать и прелестями, и душою, взялъ да и объявилъ, что намѣренъ на ней
самолюбии, требовала такую клятву, думая, что во всём свете нет равной ей особы и рассчитывая, что таким образом королю не придётся вступить во второй брак.
Наконец она скончалась. Ни один муж не поднимал ещё такой кутерьмы: король плакал, рыдал, жаловался на свою долю; только и знал, что убивался и день и ночь.
Большое горе продолжается недолго. К тому же собрались первые особы королевства и гурьбой явились к королю просить, чтоб он сочетался вторым браком. Это предложение показалось ему жестоким и вызвало у него новые слёзы. Он сослался на свою клятву и, думая отделаться, пригласил своих министров приискать ему принцессу, которая была бы стройнее и милее покойницы жены.
Но министры обозвали клятву пустяками и возразили, что дело не в красоте, а в том, чтобы королева была добродетельна и плодородна; что для спокойствия государства нужен наследник; что, конечно, инфанта обладает всеми качествами великой монархини, но что ей придётся выйти замуж за чужеродца; что этот чужеродец или увезёт её в своё царство, или, если сядет с нею на здешний престол, наплодит детей чужой крови; и что при отсутствии прямых наследников соседние народы могут пойти на королевство войною, которая приведёт его к разорению.
Поражённый этими резонами, король обещал подумать. И точно, он стал искать промеж молодых принцесс подходящую невесту. Всякий день ему приносили прекраснейшие портреты, но ни один из них не мог сравняться с покойницей-королевой: так он и не принимал никакого решения.
К несчастью, хоть и был он большого ума, но вдруг рехнулся: находя, что дочь его инфанта превосходит свою мать и прелестями, и душою, взял да и объявил, что намерен на ней
