Инфанта пасла овецъ и загоняла ихъ въ загороди, какъ-разъ когда было нужно; смотрѣла въ полѣ за индюшками такъ хорошо, какъ будто всю жизнь ничѣмъ другимъ и не занималась; въ ея рукахъ спорилась всякая работа.
Вотъ однажды сидитъ она на берегу чистаго ручья, гдѣ часто плакалась на свою горькую долю, и вздумалось ей посмотрѣться въ воду. — Противная ослиная кожа, которая служила ей и платьемъ, и головнымъ уборомъ, привела ее въ ужасъ. — Инфанта застыдилась такого костюма, взяла и умылась. — Сейчасъ лице ея и руки стали бѣлѣй слоновой кости, на щечкахъ заигралъ румянецъ. — Въ радости отъ своей красоты, она захотѣла выкупаться, что̀ и исполнила тутъ же. Но возвращаясь на хуторъ, пришлось опять надѣть проклятую ослиную кожу. — Къ счастью на другой день былъ праздникъ; инфанта удосужилась вызвать изъ земли свой сундукъ, приготовить туалетъ, напудрить волосы и нарядиться въ свое платье такого цвѣта, какъ небосклонъ. — Каморка ея была такая маленькая, что негдѣ было повернуться со шлейфомъ. — Прекрасная принцесса посмотрѣлась въ зеркало, полюбовалась собою (она имѣла на это право) и до того сама себѣ понравилась, что рѣшилась наряжаться отъ скуки, по праздникамъ и воскресеньямъ, одно за другимъ, во всѣ свои платья. — Что̀ и привела съ точностью въ исполненье.
Она съ удивительнымъ искусствомъ вплетала въ свои чудесные волосы цвѣты и бриліянты, и часто вздыхала о томъ, что нѣтъ ея красотѣ иныхъ свидѣтелей, кромѣ овецъ да индюшекъ, которыя любили ее и въ этой негодной ослиной кожѣ. — А по кожѣ инфантѣ на хуторѣ и прозванье дали.
Въ одинъ праздничный день, когда Ослиная Кожа нарядилась въ свое платье такого цвѣта какъ солнце, королевскій сынъ, которому принадлежалъ хуторъ, заѣхалъ въ него отдохнуть съ охоты.
Инфанта пасла овец и загоняла их в загороди, как раз когда было нужно, смотрела в поле за индюшками так хорошо, как будто всю жизнь ничем другим и не занималась; в её руках спорилась всякая работа.
Вот однажды сидит она на берегу чистого ручья, где часто плакалась на свою горькую долю, и вздумалось ей посмотреться в воду. Противная ослиная кожа, которая служила ей и платьем, и головным убором, привела её в ужас. Инфанта застыдилась такого костюма, взяла и умылась. Сейчас лицо её и руки стали белей слоновой кости, на щёчках заиграл румянец. В радости от своей красоты, она захотела выкупаться, что и исполнила тут же. Но, возвращаясь на хутор, пришлось опять надеть проклятую ослиную кожу. К счастью, на другой день был праздник; инфанта удосужилась вызвать из земли свой сундук, приготовить туалет, напудрить волосы и нарядиться в своё платье такого цвета, как небосклон. Каморка её была такая маленькая, что негде было повернуться со шлейфом. Прекрасная принцесса посмотрелась в зеркало, полюбовалась собою (она имела на это право) и до того сама себе понравилась, что решилась наряжаться от скуки, по праздникам и воскресеньям, одно за другим, во все свои платья. Что и привела с точностью в исполненье.
Она с удивительным искусством вплетала в свои чудесные волосы цветы и бриллианты и часто вздыхала о том, что нет её красоте иных свидетелей, кроме овец да индюшек, которые любили её и в этой негодной ослиной коже. А по коже инфанте на хуторе и прозванье дали.
В один праздничный день, когда Ослиная Кожа нарядилась в своё платье такого цвета как солнце, королевский сын, которому принадлежал хутор, заехал в него отдохнуть с охоты.
