Къ тому же, признаюсь, мнѣ очень хотѣлось еще разъ совершить подводное путешествіе, еще разъ увидать всѣ эти диковины.
Вѣдь до сихъ поръ я, собственно говоря, очень мало открылъ. Что мало! Я ничего не открылъ! Мы всего на всего прошли шесть тысячъ лье по Тихому Океану!
Правда, за эти открытія можно поплатиться жизнію.
Но отчего жъ ею и не поплатиться, коли стоитъ того?
Однако „Наутилусъ“ приближается къ обитаемымъ землямъ, и если представится удобный случай къ побѣгу, я не имѣю никакого права приносить своихъ товарищей въ жертву моей страсти къ естественной исторіи. Надо будетъ за ними слѣдовать, даже легко можетъ быть надо показывать имъ дорогу.
Но представится ли когда нибудь такой случай?
Я, такъ сказать, раздѣлился самъ на себя. Во мнѣ словно было два человѣка: одинъ, простой частный человѣкъ желалъ бѣжать, другой, любопытный ученый, боялся минуты, когда явится возможность къ побѣгу.
21 января, въ полдень, лейтенантъ вышелъ на платформу и занялся наблюденіями. Я тоже вышелъ туда же, закурилъ сигару и сталъ слѣдить за его наблюденіями.
Очевидно этотъ человѣкъ ни слова не понималъ по французски. Я нѣсколько разъ громко дѣлалъ кое-какія замѣчанія, которыя непремѣнно обратили бы его вниманіе, если бы онъ понималъ смыслъ моихъ словъ, но онъ пропускалъ ихъ мимо ушей, какъ безсодержательные звуки; онъ оставался нѣмъ и невозмутимъ.
Пока лейтенантъ дѣлалъ свои наблюденія, на платформу вышелъ матросъ — тотъ самый крѣпышъ, который ходилъ съ нами на подводную охоту, на островъ Креспо, и началъ чистить стекла фонаря. Я тогда подошелъ поближе и хорошенько разсмотрѣлъ устройство этого снаряда. Сила свѣта увеличивалась во сто разъ отъ чечевицеобразныхъ колецъ, расположенныхъ какъ въ маякѣ. Электрическая лампа была такъ устроена, что давала всю силу освѣщенія. Свѣтъ ея падалъ въ пустоту, что обусловливало его ровность и силу.
Когда „Наутилусъ“ приготовился снова погрузиться, я сошелъ въ залу. Корабль направился прямо къ западу.
