Они начали говорить на своемъ непонятномъ нарѣчіи; лейтенантъ, повидимому, считалъ намѣреніе капитана удобоисполнимымъ, потому что нисколько ему не возражалъ и даже нисколько повидимому не удивлялся.
Но какъ ни былъ безстрастенъ лейтенантъ, онъ не превзошелъ евоею безстрастностью моего достойнаго Консейля. Когда я объявилъ этому безмятежному парню, что мы намѣрены отправиться къ южному полюсу, онъ не сморгнулъ глазомъ и отвѣтилъ мнѣ своею обычною фразою:
— Какъ угодно будетъ ихъ чести.
Что касается до Неда Ленда, то онъ вздернулъ плечами такъ высоко и такъ презрительно, какъ вѣроятно еще ни одинъ смертный не вздергивалъ.
— Знаете что, г. профессоръ? сказалъ онъ: мнѣ васъ жалко! и васъ и вашего капитана!
— Да вѣдь мы пойдемъ къ полюсу, Недъ!
— Пойдете, слова нѣтъ, только назадъ не воротитесь, отвѣчалъ канадецъ.
Съ этими словами Недъ Лендъ оставилъ меня не желая больше разговаривать о такихъ „неподобныхъ" вещахъ.
Приготовленія начались.
Около четырехъ чаеовъ капитанъ Немо объявилъ мнѣ, что надо задвигать филенки и слѣдовательно пора уходить съ платформы.
Я бросилъ послѣдній взглядъ на сверкающіе сплошные льды. Погода была ясная, атмосфера чистая, но холодъ былъ довольно сильный — двѣнадцать градусовъ ниже нуля; впрочемъ вѣтеръ утихъ и температура была довольно сносная.
Десять человѣкъ экипажа явились съ большими мотыками и принялись разбивать ледъ около. „Наутилусъ" началъ погружаться.
Мы съ Консейлемъ усѣлись въ залѣ рядышкомъ. Ставни открылись и мы могли видѣть нижніе слои океана.
Термометръ поднимался.
Капитанъ предсказалъ вѣрно: спустившись на глубину трехъ сотъ метровъ мы очутились подо льдами. „Наутилусъ" спустился еще ниже. Онъ достигъ глубины въ восемьсотъ метровъ. Температура воды была уже не въ двѣнадцать ірадусовъ, какъ на поверхности моря, а всего въ одннадцать.
