глубоко задумался, какъ пособить горю. Думалъ, думалъ и рѣшилъ удалить царевича изъ предѣловъ своего государства, посѣлить его въ такой глуши, гдѣ бы не могъ видѣть его ни одинъ человѣкъ.
Печально выслушалъ царевичъ суровую волю отца и покорно отправился на далекій Уралъ; тамъ царскіе слуги, по приказу своего владыки, давно уже подыскали укромное мѣстечко на берегу Нейвы и выстроили на немъ каменную башню для царевича.
Въ ней онъ и поселился. Слуги же его, которые должны были заботиться о его столѣ и платьѣ, помѣстились около, въ деревянныхъ домикахъ, построенныхъ вокругъ башни. Чтобы царевичъ могъ выходить погулять, незамѣченный ими, были продѣланы изъ башни подземные ходы, которые вели къ самымъ красивымъ изъ окрестныхъ мѣстъ. Только одна слѣпая служанка и должна была прислуживать царевичу въ самой башнѣ.
Ни онъ, ни слуги его, построившіе башню въ отсутствіе горнаго духа, не знали, что она была построена какъ-разъ около того мѣста, гдѣ были зарыты сокровища.
Долго не могъ царевичъ освоиться со своимъ одиночествомъ и тосковалъ по прежней, хотя и безрадостной, но все же свободной жизни. Недоброе чувство закралось къ нему въ душу и поселилось въ ней, вырастая день ото дня. Возненавидѣлъ онъ и отца, поселившаго его въ пустынной башнѣ, и всѣхъ людей, по милости которыхъ ему пришлось удалиться отъ ихъ взоровъ.
Въ скоромъ времени возвратился и горный духъ, принеся новую добычу. Гнѣву его не было предѣловъ, когда увидѣлъ онъ точно выросшее изъ земли человѣческое поселеніе. Какъ ураганъ, пронесся онъ надъ нимъ и смелъ его съ лица земли. По бревну раскаталъ всѣ домики и вмѣстѣ съ жильцами ихъ побросалъ въ Нейву. Не пощадилъ бы онъ и башни, да царевичъ, услышавъ крики и вопли своихъ слугъ, вышелъ навстрѣчу разгнѣванному духу.
Какъ увидѣлъ его горный духъ, такъ и погасла его злоба,
— Ну, сказалъ онъ,—улыбаясь,—на такую красоту даже и моя рука не поднимется. Оставайся и живи въ этой башнѣ, да хорошенько стереги мое добро. Но
глубоко задумался, как пособить горю. Думал, думал и решил удалить царевича из пределов своего государства, поселить его в такой глуши, где бы не мог видеть его ни один человек.
Печально выслушал царевич суровую волю отца и покорно отправился на далекий Урал; там царские слуги, по приказу своего владыки, давно уже подыскали укромное местечко на берегу Нейвы и выстроили на нём каменную башню для царевича.
В ней он и поселился. Слуги же его, которые должны были заботиться о его столе и платье, поместились около, в деревянных домиках, построенных вокруг башни. Чтобы царевич мог выходить погулять, незамеченный ими, были проделаны из башни подземные ходы, которые вели к самым красивым из окрестных мест. Только одна слепая служанка и должна была прислуживать царевичу в самой башне.
Ни он, ни слуги его, построившие башню в отсутствие горного духа, не знали, что она была построена как раз около того места, где были зарыты сокровища.
Долго не мог царевич освоиться со своим одиночеством и тосковал по прежней, хотя и безрадостной, но всё же свободной жизни. Недоброе чувство закралось к нему в душу и поселилось в ней, вырастая день ото дня. Возненавидел он и отца, поселившего его в пустынной башне, и всех людей, по милости которых ему пришлось удалиться от их взоров.
В скором времени возвратился и горный дух, принеся новую добычу. Гневу его не было пределов, когда увидел он точно выросшее из земли человеческое поселение. Как ураган, пронесся он над ним и смел его с лица земли. По бревну раскатал все домики и вместе с жильцами их побросал в Нейву. Не пощадил бы он и башни, да царевич, услышав крики и вопли своих слуг, вышел навстречу разгневанному духу.
Как увидел его горный дух, так и погасла его злоба,
— Ну, сказал он, — улыбаясь, — на такую красоту даже и моя рука не поднимется. Оставайся и живи в этой башне, да хорошенько стереги мое добро. Но
