ніями лѣса, чуть замѣтной поперечной чертой виднѣется вдали врѣзавшееся въ болото полотно желѣзной дороги. Точно испуганный звѣрекъ, торопливо выскакивающій изъ лѣсу на поляну, чтобы перебѣжать ее и скрыться въ противоположномъ лѣсу, проносится по болоту поѣздъ. Бѣлый дымокъ, появляющийся надъ лѣсомъ, указываетъ, откуда выскочитъ звѣрекъ, и куда онъ скрылся… За полотномъ желѣзной дороги, на самомъ краю горизонта, картина замыкается синѣющей полоской одного изъ безчисленныхъ уральскихъ отроговъ.
Нѣтъ такого времени года, такого часа, въ теченіе дня, когда „Чертово городбище“ не имѣло бы прелести. Всегда красиво оно, и всегда красота его имѣетъ въ себѣ что-то новое. Даже въ пасмурные осенніе дни, когда сумрачныя тѣни ползутъ по камнямъ и черными пятнами залегаютъ въ расщелинахъ; даже въ хмурое зимнее время, когда никѣмъ не смятый снѣжный покровъ густо одѣваетъ суровый гранитъ и, наметенный вѣтромъ, тяжелыми складками свѣшивается съ крутизны, даже и тогда оно полно какой-то мрачной, своеобразной прелести. Чудится будто чья то затаенная печаль, чья-то недодуманная дума висятъ надъ плоскими вершинами; будто чьи-то сдержанные вздохи выходятъ изъ глубины темныхъ разсѣлинъ.
А въ ясные лѣтніе дни, когда кругомъ лѣсъ шумитъ и зеленѣетъ, и бѣлоснѣжный богульникъ разливаетъ свой сладкій ароматъ! А раннимъ лѣтнимъ утромъ, когда подымающееся изъ озера солнце кидаетъ на скалы розовый отблескъ лучей своихъ!—Смотрѣлъ бы не насмотрѣлся и не ушелъ бы отъ нихъ!
Не даромъ изъ города и старый, и
ниями леса, чуть заметной поперечной чертой виднеется вдали врезавшееся в болото полотно железной дороги. Точно испуганный зверек, торопливо выскакивающий из лесу на поляну, чтобы перебежать ее и скрыться в противоположном лесу, проносится по болоту поезд. Белый дымок, появляющийся над лесом, указывает, откуда выскочит зверек, и куда он скрылся… За полотном железной дороги, на самом краю горизонта, картина замыкается синеющей полоской одного из бесчисленных уральских отрогов.
Нет такого времени года, такого часа, в течение дня, когда «Чертово городбище» не имело бы прелести. Всегда красиво оно, и всегда красота его имеет в себе что-то новое. Даже в пасмурные осенние дни, когда сумрачные тени ползут по камням и черными пятнами залегают в расщелинах; даже в хмурое зимнее время, когда никем не смятый снежный покров густо одевает суровый гранит и, наметенный ветром, тяжелыми складками свешивается с крутизны, даже и тогда оно полно какой-то мрачной, своеобразной прелести. Чудится будто чья то затаенная печаль, чья-то недодуманная дума висят над плоскими вершинами; будто чьи-то сдержанные вздохи выходят из глубины темных расселин.
А в ясные летние дни, когда кругом лес шумит и зеленеет, и белоснежный богульник разливает свой сладкий аромат! А ранним летним утром, когда подымающееся из озера солнце кидает на скалы розовый отблеск лучей своих! — Смотрел бы не насмотрелся и не ушел бы от них!
Недаром из города и старый, и
