ствіе внѣшняго сопротивленія. Треніе или какая-либо иная форма сопроти-влівія есть лешь явленіе центральности, послѣднее абсолютно возвращаетъ къ себѣ тѣло; ибо то, обо что трется движущееся тѣло, имѣетъ силу сопротивленія исключителіно черезъ свое единеніе съ центромъ. Въ духовной области центръ и единеніе съ нимъ принимаютъ высшія формы; но единство понятія и его реальности, составляющее здѣсь ближайшимъ образомъ механическую центральность, должно тамъ считаться основнымъ опредѣленіемъ.
Такимъ образомъ центральное тѣло перестало быть простымъ объектомъ, такъ какъ въ послѣднемъ опредѣленность есть несущественное; ибо это тѣло обладаетъ уже нетолько бытіемъ въ себѣ, но и бытіемъ для себя объективной цѣлостности. Оно можетъ поэтому считаться недѣлимымъ. Его опредѣленность по существу отлична отъ простого порядка или арранжировки и внѣшняго сочетанія частей; какъ опредѣленность, сущая въ себѣ и для себя, она есть нѣкоторая имманентная форма, самоопредѣляющій принципъ, коему присущи объекты, и черезъ который они связаны въ нѣкоторое истинное одно.
Но это центральное недѣлимо еесть лишь такой средній терминъ, который еще не имѣетъ никакого истинно крайняго; но какъ отрицательное единство цѣлаго понятія, оно раздѣляется на такіе крайніе. Или иначе: первоначально несамостоятельвые, внѣшніе себѣ объекты черезъ возвратъ понятія опредѣляются также къ тому, чтобы быть недѣлимыми; тожество центральнаго тѣла съ собою, которое есть еще стремленіе, поражено внѣшностью, которой, такъ какъ оно принимается въ своей объективной единичности, сообщено это тожество. Черезъ эту собственную центральность объекты, поставленные внѣ этого перваго центра, суть сами центры для несамостоятельныхъ объектовъ. Эти вторые центры и несамостоятельные объекты связаны вмѣстѣ черезъ этотъ абсолютный средній терминъ.
Но и относительныя центральныя недѣлимыя сами образуютъ средній терминъ нѣкотораго второго умозаключенія, который съ одной стороны подчиненъ высшему крайнему термину, объективной общности и силѣ абсолютнаго центра, а съ другой стороны подчиняетъ несамостоятельные объекты, сосредоточивая въ себѣ ихъ поверхностное или формальное порозненіе. Эти несамостоятельные объекты также суть средній терминъ третьяго, формальнаго умозаключенія, такъ какъ они образуютъ связь между абсолютною и относительною центральною индивидуальностью постольку, поскольку послѣдняя имѣетъ въ нихъ свою внѣшность, въ силу коей отношеніе къ себѣ есть вмѣстѣ съ тѣмъ стремленіе къ нѣкоторому абсолютному средоточію. Формальные объекты обладаютъ въ своей сущности тожественнымъ тяготѣніемъ своего непосредственнаго центральнаго тѣла, коему они причастны, какъ ихъ субъекту и крайнему термину ихъ единичности; черезъ образуемую имъ внѣшность онъ подчиненъ абсолютному центральному тѣлу; они суть поэтому формальный средній терминъ частности. Абсолютное же недѣлимое есть объективно-общій средній терминъ, сосредоточивающій и сохраняющій въ себѣ внутри — бытіе относительнаго недѣлимаго и его внѣшность. Такъ напримѣръ правительство, гражданскія недѣлимыя и потребности или внѣшняя жизнь единичныхъ людей суть
ствие внешнего сопротивления. Трение или какая-либо иная форма сопроти-вливия есть лешь явление центральности, последнее абсолютно возвращает к себе тело; ибо то, обо что трется движущееся тело, имеет силу сопротивления исключителино через свое единение с центром. В духовной области центр и единение с ним принимают высшие формы; но единство понятия и его реальности, составляющее здесь ближайшим образом механическую центральность, должно там считаться основным определением.
Таким образом центральное тело перестало быть простым объектом, так как в последнем определенность есть несущественное; ибо это тело обладает уже нетолько бытием в себе, но и бытием для себя объективной целостности. Оно может поэтому считаться неделимым. Его определенность по существу отлична от простого порядка или арранжировки и внешнего сочетания частей; как определенность, сущая в себе и для себя, она есть некоторая имманентная форма, самоопределяющий принцип, коему присущи объекты, и через который они связаны в некоторое истинное одно.
Но это центральное неделимо еесть лишь такой средний термин, который еще не имеет никакого истинно крайнего; но как отрицательное единство целого понятия, оно разделяется на такие крайние. Или иначе: первоначально несамостоятельвые, внешние себе объекты через возврат понятия определяются также к тому, чтобы быть неделимыми; тожество центрального тела с собою, которое есть еще стремление, поражено внешностью, которой, так как оно принимается в своей объективной единичности, сообщено это тожество. Через эту собственную центральность объекты, поставленные вне этого первого центра, суть сами центры для несамостоятельных объектов. Эти вторые центры и несамостоятельные объекты связаны вместе через этот абсолютный средний термин.
Но и относительные центральные неделимые сами образуют средний термин некоторого второго умозаключения, который с одной стороны подчинен высшему крайнему термину, объективной общности и силе абсолютного центра, а с другой стороны подчиняет несамостоятельные объекты, сосредоточивая в себе их поверхностное или формальное порознение. Эти несамостоятельные объекты также суть средний термин третьего, формального умозаключения, так как они образуют связь между абсолютною и относительною центральною индивидуальностью постольку, поскольку последняя имеет в них свою внешность, в силу коей отношение к себе есть вместе с тем стремление к некоторому абсолютному средоточию. Формальные объекты обладают в своей сущности тожественным тяготением своего непосредственного центрального тела, коему они причастны, как их субъекту и крайнему термину их единичности; через образуемую им внешность он подчинен абсолютному центральному телу; они суть поэтому формальный средний термин частности. Абсолютное же неделимое есть объективно-общий средний термин, сосредоточивающий и сохраняющий в себе внутри — бытие относительного неделимого и его внешность. Так например правительство, гражданские неделимые и потребности или внешняя жизнь единичных людей суть
