внѣшняго ему отношенія къ крайнему термину цѣли; каковое отношеніе есть для него нѣкоторая форма, къ коей онъ безразличенъ.
Понятіе и объективность связаны поэтому въ средствѣ лишь внѣшнимъ образомъ; постольку оно есть просто механическій объектъ. Отношеніе объекта къ цѣли есть нѣкоторая посылка или непосредственное отношеніе, которое въ разсужденіи цѣли, какъ было указано, есть рефлексія въ самого себя; средство есть присущій цѣли предикатъ; его объективность подчинена опредѣленію цѣли, которая ради ея конкретности есть общность. Черезъ это опредѣленіе цѣли, которое есть въ ней, цѣль имѣетъ подчиняющее положеніе и относительно другого крайняго члена, — первоначально еще неопредѣленной объективности. Наоборотъ, средству, какъ непосредственной объективности принадлежитъ относительно субъективной цѣли об’щность существованія, которое еще чуждо субъективной единичности цѣли. Такъ какъ поэтому цѣль ближайшимъ образомъ есть лишь внѣшняя опредѣленность для средства, то она сама, какъ внѣшнее единство, находится внѣ средства, поскольку средство есть механическій объектъ, которому цѣль присуща, лишь какъ нѣкоторая опредѣленность, а не какъ простая конкретность въ ней полноты. Но какъ объединяющее, средство должно само быть полнотою цѣли. Выло указано, что опредѣленіе цѣли въ средствѣ есть вмѣстѣ и рефлексія въ себя само; постольку средство есть формальное отношеніе въ себѣ, такъ какъ опредѣленность положена, какъ реальное безразличіе, какъ объективность средства. Но именно потому эта, съ одной стороны, чистая субъективность есть вмѣстѣ съ тѣмъ также дѣятельность. Въ субъективной цѣли отрицательное отношеніе къ себѣ самой еще тожественно съ опредѣленностью, какъ таковою, съ содержаніемъ н внѣшностью. Но въ возникающемъ объекти-рованіи цѣли, въ становленіи простого понятія другимъ, выступаютъ отдѣльно эти моменты, или, наоборотъ, именно въ этомъ и состоитъ это становленіе другимъ или самая внѣшность.
Этотъ средній терминъ въ его цѣлости есть тѣмъ самымъ самъ полнота умозаключенія, въ коемъ отвлеченная дѣятельность и внѣшне средство составляютъ крайніе термины, а средній терминъ есть та опредѣленность объекта цѣлью, черезъ которую (опредѣленность) онъ есть средство. Но далѣе общность есть отношеніе цѣлесообразной дѣятельности и средства. Средство есть объектъ, онъ есть въ себѣ полнота понятія; средство не имѣетъ противъ цѣли никакой силы сопротивленія, какую оно ближайшимъ образомъ имѣетъ противъ какого-либо другого непосредственнаго объекта. Относительно цѣли, которая есть положенное понятіе, оно поэтому совершенно проницаемо и воспріимчиво къ ея усвоенію, такъ какъ оно въ себѣ тожественно ей. Но отнынѣ оно также положено, какъ проницаемое для понятія, ибо въ центральности (въ механизмѣ) оно есть (лишь) стремящееся къ отрицательному единству; равнымъ образомъ въ химизмѣ оно стало, какъ нейтральное, а также какъ различное, чѣмъ-то несамостоятельнымъ. Его несамостоятельность состоитъ именно въ томъ, что оно лишь въ себѣ есть полнота понятія; послѣднее же есть бытіе для себя. Поэтому характеръ объекта относительно цѣли состоитъ въ томъ, чтобы
внешнего ему отношения к крайнему термину цели; каковое отношение есть для него некоторая форма, к коей он безразличен.
Понятие и объективность связаны поэтому в средстве лишь внешним образом; постольку оно есть просто механический объект. Отношение объекта к цели есть некоторая посылка или непосредственное отношение, которое в рассуждении цели, как было указано, есть рефлексия в самого себя; средство есть присущий цели предикат; его объективность подчинена определению цели, которая ради её конкретности есть общность. Через это определение цели, которое есть в ней, цель имеет подчиняющее положение и относительно другого крайнего члена, — первоначально еще неопределенной объективности. Наоборот, средству, как непосредственной объективности принадлежит относительно субъективной цели об’щность существования, которое еще чуждо субъективной единичности цели. Так как поэтому цель ближайшим образом есть лишь внешняя определенность для средства, то она сама, как внешнее единство, находится вне средства, поскольку средство есть механический объект, которому цель присуща, лишь как некоторая определенность, а не как простая конкретность в ней полноты. Но как объединяющее, средство должно само быть полнотою цели. Выло указано, что определение цели в средстве есть вместе и рефлексия в себя само; постольку средство есть формальное отношение в себе, так как определенность положена, как реальное безразличие, как объективность средства. Но именно потому эта, с одной стороны, чистая субъективность есть вместе с тем также деятельность. В субъективной цели отрицательное отношение к себе самой еще тожественно с определенностью, как таковою, с содержанием н внешностью. Но в возникающем объекти-ровании цели, в становлении простого понятия другим, выступают отдельно эти моменты, или, наоборот, именно в этом и состоит это становление другим или самая внешность.
Этот средний термин в его целости есть тем самым сам полнота умозаключения, в коем отвлеченная деятельность и внешне средство составляют крайние термины, а средний термин есть та определенность объекта целью, через которую (определенность) он есть средство. Но далее общность есть отношение целесообразной деятельности и средства. Средство есть объект, он есть в себе полнота понятия; средство не имеет против цели никакой силы сопротивления, какую оно ближайшим образом имеет против какого-либо другого непосредственного объекта. Относительно цели, которая есть положенное понятие, оно поэтому совершенно проницаемо и восприимчиво к её усвоению, так как оно в себе тожественно ей. Но отныне оно также положено, как проницаемое для понятия, ибо в центральности (в механизме) оно есть (лишь) стремящееся к отрицательному единству; равным образом в химизме оно стало, как нейтральное, а также как различное, чем-то несамостоятельным. Его несамостоятельность состоит именно в том, что оно лишь в себе есть полнота понятия; последнее же есть бытие для себя. Поэтому характер объекта относительно цели состоит в том, чтобы
