то въ ней вообще не могло бы итти рѣчи ни о .какомъ такомъ содержаніи, какъ идея или жизнь. Но если предметъ логики есть абсолютная истина, а истина, какъ таковая, по существу заключается въ познаніи, то по крайней мѣрѣ познаніе должно бы было быть разсматриваемо въ логикѣ. Поэтому обыкновенно за такъ называемой чистою логикою даютъ слѣдовать нѣкоторой прикладной логикѣ, — логикѣ, имѣющей дѣло съ конкретнымъ познаніемъ; не говоря уже о большомъ количествѣ психологіи и антропологіи, вплетеніе котораго въ логику часто признается нужнымъ. Но антропологическая и психологическая сторона познанія касается его явленія, въ которомъ понятіе для себя самого еще не таково, чтобы имѣть равную ему объективность, т.-е. имѣть объектомъ само себя. Та часть логики, которая его разсматриваетъ, не принадлежитъ къ прикладной логикѣ, какъ таковой; такимъ путемъ можно бы было включить въ логику всякую науку, ибо каждая наука есть постольку прикладная логика, поскольку она (наука) состоитъ въ томъ, чтобы усвоить свой предметъ въ формахъ мысли и понятія. Субъективному понятію свойственны предположенія, изображаемыя въ психологической, антропологической или иной формѣ. Логикѣ же принадлежатъ лишь предположенія чистаго понятія, поскольку они имѣютъ форму чистой мысли, отвлеченныхъ существенностей, опредѣленій бытія и сущности. Равнымъ образомъ изъ состава познанія, самопониманія понятія, должны быть разсматриваемы въ логикѣ не какіе бы то ни было виды его предположенія, а лишь то, которое составляетъ самую идею; послѣднее же разсматривается въ ней необходимо. А это предположеніе есть непосредственная идея; ибо хотя познаніе есть понятіе, но поскольку оно для самого себя, какъ субъективное, находится въ отношеніи къ объективному, то оно относится къ идеѣ, какъ предположенной или непосредственной. Непосредственная же идея есть жизнь.
По силѣ сказаннаго необходимость разсматривать въ логикѣ идею жизни основывалась бы на также признанной уже необходимости разсматривать здѣсь конкретное понятіе познанія. Но эта идея выдвигаетъ себя и по внутренней необходимости понятія; идея, истинное въ себѣ и для себя, есть по существу предметъ логики; но такъ какъ она прежде всего должна быть разсматриваема въ своей непосредственности, то она должна быть понята и познана въ той опредѣленности, въ коей она есть Жгизнь, дабы ея разсмотрѣніе не было чѣмъ-то пустымъ и лишеннымъ опредѣленія. Можно только обратить вниманіе на то, насколько взглядъ, логики на жизнь долженъ отличаться отъ взгляда на послѣднюю другихъ наукъ; однако, здѣсь должно говорить не о томъ, какъ разсматривается жизнь нефилософскими науками, а лишь о томъ, какъ должна быть отличена жизнь въ логикѣ, какъ чистая идея, отъ природной жизни, составляющей предметъ философіи природы, и отъ жизни, поскольку она связана съ духомъ. Первая, какъ жизнь природы, есть жизнь, поскольку она выброшена во внѣшность существованія, имѣетъ свое условіе въ неорганической природѣ и, какъ моментъ идеи, есть многообразіе дѣйствительныхъ образованій. Жизнь въ идеѣ свободна отъ такихъ предположеній, которыя суть образы дѣйствительности; ея предположеніе есть по
то в ней вообще не могло бы идти речи ни о .каком таком содержании, как идея или жизнь. Но если предмет логики есть абсолютная истина, а истина, как таковая, по существу заключается в познании, то по крайней мере познание должно бы было быть рассматриваемо в логике. Поэтому обыкновенно за так называемой чистою логикою дают следовать некоторой прикладной логике, — логике, имеющей дело с конкретным познанием; не говоря уже о большом количестве психологии и антропологии, вплетение которого в логику часто признается нужным. Но антропологическая и психологическая сторона познания касается его явления, в котором понятие для себя самого еще не таково, чтобы иметь равную ему объективность, т. е. иметь объектом само себя. Та часть логики, которая его рассматривает, не принадлежит к прикладной логике, как таковой; таким путем можно бы было включить в логику всякую науку, ибо каждая наука есть постольку прикладная логика, поскольку она (наука) состоит в том, чтобы усвоить свой предмет в формах мысли и понятия. Субъективному понятию свойственны предположения, изображаемые в психологической, антропологической или иной форме. Логике же принадлежат лишь предположения чистого понятия, поскольку они имеют форму чистой мысли, отвлеченных существенностей, определений бытия и сущности. Равным образом из состава познания, самопонимания понятия, должны быть рассматриваемы в логике не какие бы то ни было виды его предположения, а лишь то, которое составляет самую идею; последнее же рассматривается в ней необходимо. А это предположение есть непосредственная идея; ибо хотя познание есть понятие, но поскольку оно для самого себя, как субъективное, находится в отношении к объективному, то оно относится к идее, как предположенной или непосредственной. Непосредственная же идея есть жизнь.
По силе сказанного необходимость рассматривать в логике идею жизни основывалась бы на также признанной уже необходимости рассматривать здесь конкретное понятие познания. Но эта идея выдвигает себя и по внутренней необходимости понятия; идея, истинное в себе и для себя, есть по существу предмет логики; но так как она прежде всего должна быть рассматриваема в своей непосредственности, то она должна быть понята и познана в той определенности, в коей она есть Жгизнь, дабы её рассмотрение не было чем-то пустым и лишенным определения. Можно только обратить внимание на то, насколько взгляд, логики на жизнь должен отличаться от взгляда на последнюю других наук; однако, здесь должно говорить не о том, как рассматривается жизнь нефилософскими науками, а лишь о том, как должна быть отличена жизнь в логике, как чистая идея, от природной жизни, составляющей предмет философии природы, и от жизни, поскольку она связана с духом. Первая, как жизнь природы, есть жизнь, поскольку она выброшена во внешность существования, имеет свое условие в неорганической природе и, как момент идеи, есть многообразие действительных образований. Жизнь в идее свободна от таких предположений, которые суть образы действительности; её предположение есть по
