опредѣленіе признаки такими чисто вспомогательными прибавками или болѣе приближаются къ природѣ нѣкотораго принципа. Вслѣдствіе ихъ внѣшности усматривается также, что съ ихъ помощью ничего нельзя начать въ познаніи понятія; напротивъ, нахожденію родовъ въ природѣ и духѣ предшествуетъ смутное чувство, неопредѣленное, но глубокое мнѣніе, чаяніе существеннаго, и затѣмъ уже ищется для разсудка опредѣленная внѣшность. Понятіе, выступая въ существованіи во внѣшность, раскрывается въ своихъ различеніяхъ и не можетъ быть совершенно связано съ такими отдѣльными свойствами. Свойства, какъ внѣшность вещи, внѣшни самимъ себѣ; въ сферѣ явленія по поводу вещи съ многими свойствами было показано, что именно потому они по существу становятся даже самостоятельными матеріями; разсматриваемый съ точки зрѣнія явленія духъ становится аггрегатомъ многихъ самостоятельныхъ силъ. Отдѣльное свойство или сила сами собою перестаютъ при этой точкѣ зрѣнія, которая полагаетъ ихъ безразлично къ другимъ, быть характеризующимъ принципомъ, причемъ вообще исчезаетъ и опредѣленность, какъ опредѣленность понятія.
Въ конкретныхъ вещахъ выступаетъ еще наряду съ взаимнымъ различіемъ свойствъ и различеніе между понятіемъ и его осуществленіемъ. Понятіе находитъ себѣ въ природѣ и духѣ внѣшнее изображеніе, въ которомъ его опредѣленность проявляетъ себя, какъ зависимость отъ внѣшняго, какъ преходимость и несоотвѣтствіе. При этомъ, правда, обнаруживается нѣчто дѣйствительное въ себѣ, какимъ оно должно быть, но согласно отрицательному сужденію понятія можетъ также показаться, что дѣйствительность лишь невполнѣ соотвѣтствуетъ этому понятію, что она дурна. А такъ какъ опредѣленіе должно выражать опредѣленность понятія въ одномъ непосредственномъ свойствѣ, то нѣтъ такого свойства, противъ котораго нельзя бы было привести никакой инстанціи, въ которомъ весь общій характеръ, хотя и даетъ познать опредѣляемое конкретное, но которое, будучи выбрано для указанія этого характера, оказывается незрѣлымъ или искаженнымъ. Въ плохомъ растеніи, плохомъ родѣ животныхъ, въ достойномъ презрѣнія человѣкѣ, въ плохомъ государствѣ осуществлены недостаточно или совершенно заглушены тѣ стороны, которыя иначе могли бы быть взяты для опредѣленія, какъ различающія и какъ существенная опредѣленность осуществленія такого конкретнаго. Но плохое растеніе, животное и т. д. все же остается растеніемъ, животнымъ и т. д. Поэтому если и дурное должно быть принято въ опредѣленіе, то отъ эмпирическихъ поисковъ ускользаютъ всѣ свойства, которые они считали существенными, вслѣдствіе инстанцій лишенныхъ ихъ уродствъ, напр., существенность мозга для физическаго человѣка вслѣдствіе инстанціи безголовыхъ, существенность для государства защиты жизни и имущества вслѣдствіе инстанціи деспотическихъ государствъ и тиранническихъ правительствъ. Если понятіе удерживается противъ этихъ инстанцій и на его основаніи онѣ считаются плохими экземплярами, то удостовѣреніемъ понятія служитъ уже не явленіе. Но самостоятельность понятія противорѣчитъ смыслу опредѣленія, которое должно быть непосредственнымъ понятіемъ, а потому можетъ почерпать признаки предметовъ лишь изъ непосредственности существованія и оправды
определение признаки такими чисто вспомогательными прибавками или более приближаются к природе некоторого принципа. Вследствие их внешности усматривается также, что с их помощью ничего нельзя начать в познании понятия; напротив, нахождению родов в природе и духе предшествует смутное чувство, неопределенное, но глубокое мнение, чаяние существенного, и затем уже ищется для рассудка определенная внешность. Понятие, выступая в существовании во внешность, раскрывается в своих различениях и не может быть совершенно связано с такими отдельными свойствами. Свойства, как внешность вещи, внешни самим себе; в сфере явления по поводу вещи с многими свойствами было показано, что именно потому они по существу становятся даже самостоятельными материями; рассматриваемый с точки зрения явления дух становится аггрегатом многих самостоятельных сил. Отдельное свойство или сила сами собою перестают при этой точке зрения, которая полагает их безразлично к другим, быть характеризующим принципом, причем вообще исчезает и определенность, как определенность понятия.
В конкретных вещах выступает еще наряду с взаимным различием свойств и различение между понятием и его осуществлением. Понятие находит себе в природе и духе внешнее изображение, в котором его определенность проявляет себя, как зависимость от внешнего, как преходимость и несоответствие. При этом, правда, обнаруживается нечто действительное в себе, каким оно должно быть, но согласно отрицательному суждению понятия может также показаться, что действительность лишь не вполне соответствует этому понятию, что она дурна. А так как определение должно выражать определенность понятия в одном непосредственном свойстве, то нет такого свойства, против которого нельзя бы было привести никакой инстанции, в котором весь общий характер, хотя и дает познать определяемое конкретное, но которое, будучи выбрано для указания этого характера, оказывается незрелым или искаженным. В плохом растении, плохом роде животных, в достойном презрения человеке, в плохом государстве осуществлены недостаточно или совершенно заглушены те стороны, которые иначе могли бы быть взяты для определения, как различающие и как существенная определенность осуществления такого конкретного. Но плохое растение, животное и т. д. всё же остается растением, животным и т. д. Поэтому если и дурное должно быть принято в определение, то от эмпирических поисков ускользают все свойства, которые они считали существенными, вследствие инстанций лишенных их уродств, напр., существенность мозга для физического человека вследствие инстанции безголовых, существенность для государства защиты жизни и имущества вследствие инстанции деспотических государств и тиранических правительств. Если понятие удерживается против этих инстанций и на его основании они считаются плохими экземплярами, то удостоверением понятия служит уже не явление. Но самостоятельность понятия противоречит смыслу определения, которое должно быть непосредственным понятием, а потому может почерпать признаки предметов лишь из непосредственности существования и оправды
