ности, отчасти же находить ихъ общія опредѣленія путемъ сравненія. Эти опредѣленія и считаются затѣмъ основаніями раздѣленія, которыя могутъ быть разнообразны также, какъ могутъ имѣть мѣсто столь же разнообразныя раздѣленія по этимъ основаніямъ. Взаимное отношеніе членовъ нѣкотораго раздѣленія, видовъ, имѣетъ лишь то общее опредѣленіе, что они опредѣлены одинъ относительно другого по принятому основанію раздѣленія; если бы ихъ различіе основывалось на иномъ соображеніи, то они не были бы координированы въ этомъ порядкѣ.
Въ виду отсутствія принципа опредѣленности для самого себя законы этого раздѣленія могутъ состоять лишь въ формальныхъ, пустыхъ правилахъ, не приводящихъ ни къ чему. Такъ мы находимъ установленнымъ за правило, что раздѣленіе должно исчерпывать понятіе; но въ дѣйствительности каждый отдѣльный членъ раздѣленія долженъ исчерпывать понятіе. Имѣется собственно въ виду опредѣленность послѣдняго, которая должна быть исчерпана; но при эмпирическомъ, самомъ по себѣ безразличномъ многообразіи видовъ исчерпываніе понятія не достигается тѣмъ, найдено ли ихъ болѣе или менѣе; напр, прибавилась ли къ 67-ми видамъ попугая еще дюжина, для исчерпыванія понятія безразлично. Требованіе исчерпыванія можетъ выражать собою лишь то тожесловное предложеніе, что всѣ виды должны быть перечислены вполнѣ. Но при расширеніи опытныхъ знаній легко можетъ случиться, что окажутся виды, не подходящіе подъ принятое опредѣленіе рода, такъ какъ послѣдній часто установляется болѣе на основаніи смутнаго представленія всего общаго характера, чѣмъ на - основаніи тѣхъ или иныхъ единичныхъ признаковъ, долженствующихъ служить для опредѣленія рода. Въ такомъ случаѣ родъ долженъ бы былъ быть измѣненъ, и было бы оправдано признаніе нѣкотораго другого числа видовъ видами нѣкотораго другого рода, т.-е. нѣкоторый родъ опредѣлился бы тѣмъ, чтб по какому-либо соображенію было бы соединено вмѣстѣ по признанію его за единство; это соображеніе само стало бы тогда основаніемъ раздѣленія. Наоборотъ, если держаться за ранѣе принятую опредѣленность, какъ за особенность рода, то исключается тотъ матеріалъ, который желали включить въ родъ, какъ виды, вмѣстѣ съ прежними видами. Это колебаніе понятія, которое то принимаетъ нѣкоторую опредѣленность за существенный моментъ рода и сообразно тому то включаетъ частное въ родъ или исключаетъ изъ послѣдняго, то начинаетъ съ частнаго и въ его сопоставленіи опять такъ руководствуется какою-либо иною опредѣленностью, кажется игрою произвола, отъ котораго зависитъ удержать ту или другую сторону конкретнаго и руководствоваться ею. Физическая природа сама собою представляетъ такую случайность въ принципахъ раздѣленія; вслѣдствіе ея зависимой, внѣшней дѣйствительности она находится въ разнообразной одинаково данной ей связи; оттого-то оказывается множество принциповъ, съ которыми она можетъ согласоваться, при чемъ въ одномъ ряду формъ она слѣдуетъ одному, въ другихъ — другимъ принципамъ, ровно какъ производитъ и смѣшанныя промежуточныя образованія, одновременно представляющія разныя стороны. Отсюда происходитъ то, что въ одномъ ряду природныхъ вещей вы
ности, отчасти же находить их общие определения путем сравнения. Эти определения и считаются затем основаниями разделения, которые могут быть разнообразны также, как могут иметь место столь же разнообразные разделения по этим основаниям. Взаимное отношение членов некоторого разделения, видов, имеет лишь то общее определение, что они определены один относительно другого по принятому основанию разделения; если бы их различие основывалось на ином соображении, то они не были бы координированы в этом порядке.
В виду отсутствия принципа определенности для самого себя законы этого разделения могут состоять лишь в формальных, пустых правилах, не приводящих ни к чему. Так мы находим установленным за правило, что разделение должно исчерпывать понятие; но в действительности каждый отдельный член разделения должен исчерпывать понятие. Имеется собственно в виду определенность последнего, которая должна быть исчерпана; но при эмпирическом, самом по себе безразличном многообразии видов исчерпывание понятия не достигается тем, найдено ли их более или менее; напр, прибавилась ли к 67-ми видам попугая еще дюжина, для исчерпывания понятия безразлично. Требование исчерпывания может выражать собою лишь то тожесловное предложение, что все виды должны быть перечислены вполне. Но при расширении опытных знаний легко может случиться, что окажутся виды, не подходящие под принятое определение рода, так как последний часто установляется более на основании смутного представления всего общего характера, чем на - основании тех или иных единичных признаков, долженствующих служить для определения рода. В таком случае род должен бы был быть изменен, и было бы оправдано признание некоторого другого числа видов видами некоторого другого рода, т. е. некоторый род определился бы тем, чтб по какому-либо соображению было бы соединено вместе по признанию его за единство; это соображение само стало бы тогда основанием разделения. Наоборот, если держаться за ранее принятую определенность, как за особенность рода, то исключается тот материал, который желали включить в род, как виды, вместе с прежними видами. Это колебание понятия, которое то принимает некоторую определенность за существенный момент рода и сообразно тому то включает частное в род или исключает из последнего, то начинает с частного и в его сопоставлении опять так руководствуется какою-либо иною определенностью, кажется игрою произвола, от которого зависит удержать ту или другую сторону конкретного и руководствоваться ею. Физическая природа сама собою представляет такую случайность в принципах разделения; вследствие её зависимой, внешней действительности она находится в разнообразной одинаково данной ей связи; оттого-то оказывается множество принципов, с которыми она может согласоваться, при чём в одном ряду форм она следует одному, в других — другим принципам, ровно как производит и смешанные промежуточные образования, одновременно представляющие разные стороны. Отсюда происходит то, что в одном ряду природных вещей вы
