оно какъ бы привходитъ къ отвлеченности опредѣленія лишь такимъ путемъ, что берется изъ чувственнаго воззрѣнія или откуда-то индѣ и въ этомъ смыслѣ показывается (топзігігі; тѵегде). Эти показыванія и выводъ приводятъ къ нѣкоторому опосредованію, которое есть нѣчто большее, чѣмъ простое начало, и есть такое опосредованіе, которое принадлежитъ не мыслящему пониманію, а повышенію представленія, эмпирическаго и разсуждающаго сознанія до точки зрѣнія мышленія. По обычному противоположенію мысли или понятія и бытія считается нѣкоторою важною истиною, что первое для себя непричастно никакому бытію, и что послѣднее имѣетъ свое собственное независимое отъ самой мысли основаніе. Но простое опредѣленіе бытія столь бѣдно въ себѣ, что уже по этому одному съ него нельзя многаго снять; общее есть непосредственно само это непосредственное, такъ какъ оно, какъ отвлеченное, есть также лишь то отвлеченное отношеніе къ себѣ, которое есть бытіе. Въ дѣйствительности же требованіе показать бытіе имѣетъ и дальнѣйшій внутренній смыслъ, заключающій въ себѣ нетолько это отвлеченное опредѣленіе, но подразумѣвающій тѣмъ самымъ вообще требованіе реализаціи понятія, которая не находится въ самомъ началѣ, но есть скорѣе цѣль и задача всего дальнѣйшаго развитія познанія. Далѣе такъ какъ содержаніе начала должно быть опредѣлено черезъ показаніе во внутреннемъ и внѣшнемъ воспріятіи и удостовѣрено, какъ нѣчто истинное или правильное, то тѣмъ самымъ подразумѣвается уже не форма общности, какъ таковая, а ея опредѣленность, о чемъ необходимо сейчасъ поговорить. Удостовѣреніе опредѣленнаго содержанія, которое образуетъ собою начало, повидимому лежитъ за послѣднимъ; въ дѣйствительности же его должно разсматривать, какъ движеніе впередъ, такъ какъ именно оно принадлежитъ къ понимающему познанію.
Такимъ образомъ начало не имѣетъ для метода иной опредѣленности кромѣ той, чтобы быть простымъ и общимъ; это и есть сама его опредѣленность, въ силу коей оно недостаточно. Общность есть чистое, простое понятіе, и методъ, какъ его сознаніе, знаетъ, что общность есть лишь моментъ, и что понятіе въ ней еще не опредѣлено въ себѣ и для себя. Но при сознаніи того, что начало должно быть развито далѣе лишь ради метода, послѣдній былъ бы лишь чѣмъ-то формальнымъ, положеннымъ во внѣшней рефлексіи. А такъ какъ онъ есть объективная, имманентная форма, то непосредственность начала должна въ ней самой быть недостаточною и снабженною побужденіемъ развиваться далѣе. Но общее въ абсолютномъ методѣ имѣетъ значеніе нетолько отвлеченнаго, но и объективно-общаго, т.-е. въ себѣ конкретной полноты, которая однако еще не положена, не есть еще для себя. Даже отвлеченное общее, какъ таковое, разсматриваемое въ понятіи, т.-е. въ своей истинѣ, есть нетолько простое, но, какъ отвлеченное, оно уже положено, и ему присуще нѣкоторое отрицаніе. Поэтому ни въ дѣйствительности, ни въ мысли нѣтъ также такого простого и отвлеченнаго, какъ то обыкновенно представляютъ себѣ. Такое простое, есть просто нѣкоторое мнѣніе, имѣющее свое основаніе лишь въ несознаваніи того, что происходитъ въ дѣйствительности. Ранѣе того начинающее было опредѣлено,
оно как бы привходит к отвлеченности определения лишь таким путем, что берется из чувственного воззрения или откуда-то инде и в этом смысле показывается (топзигиги; тиегде). Эти показывания и вывод приводят к некоторому опосредованию, которое есть нечто большее, чем простое начало, и есть такое опосредование, которое принадлежит не мыслящему пониманию, а повышению представления, эмпирического и рассуждающего сознания до точки зрения мышления. По обычному противоположению мысли или понятия и бытия считается некоторою важною истиною, что первое для себя непричастно никакому бытию, и что последнее имеет свое собственное независимое от самой мысли основание. Но простое определение бытия столь бедно в себе, что уже по этому одному с него нельзя многого снять; общее есть непосредственно само это непосредственное, так как оно, как отвлеченное, есть также лишь то отвлеченное отношение к себе, которое есть бытие. В действительности же требование показать бытие имеет и дальнейший внутренний смысл, заключающий в себе нетолько это отвлеченное определение, но подразумевающий тем самым вообще требование реализации понятия, которая не находится в самом начале, но есть скорее цель и задача всего дальнейшего развития познания. Далее так как содержание начала должно быть определено через показание во внутреннем и внешнем восприятии и удостоверено, как нечто истинное или правильное, то тем самым подразумевается уже не форма общности, как таковая, а её определенность, о чём необходимо сейчас поговорить. Удостоверение определенного содержания, которое образует собою начало, по-видимому лежит за последним; в действительности же его должно рассматривать, как движение вперед, так как именно оно принадлежит к понимающему познанию.
Таким образом начало не имеет для метода иной определенности кроме той, чтобы быть простым и общим; это и есть сама его определенность, в силу коей оно недостаточно. Общность есть чистое, простое понятие, и метод, как его сознание, знает, что общность есть лишь момент, и что понятие в ней еще не определено в себе и для себя. Но при сознании того, что начало должно быть развито далее лишь ради метода, последний был бы лишь чем-то формальным, положенным во внешней рефлексии. А так как он есть объективная, имманентная форма, то непосредственность начала должна в ней самой быть недостаточною и снабженною побуждением развиваться далее. Но общее в абсолютном методе имеет значение нетолько отвлеченного, но и объективно-общего, т. е. в себе конкретной полноты, которая однако еще не положена, не есть еще для себя. Даже отвлеченное общее, как таковое, рассматриваемое в понятии, т. е. в своей истине, есть нетолько простое, но, как отвлеченное, оно уже положено, и ему присуще некоторое отрицание. Поэтому ни в действительности, ни в мысли нет также такого простого и отвлеченного, как то обыкновенно представляют себе. Такое простое, есть просто некоторое мнение, имеющее свое основание лишь в несознавании того, что происходит в действительности. Ранее того начинающее было определено,
