Она оставалась спокойною.
— Я никогда не позволю прогнать Розалію и если ты не хочешь ее держать, ее возьметъ мама, и все-таки необходимо узнать имя отца ея ребенка.
Тогда онъ въ бѣшенствѣ хлопнулъ дверью и вышелъ, крича:
— Какъ глупы эти женщины съ ихъ идеями!
Жанна послѣ полудня отправилась къ родильницѣ.
Служанка подъ наблюденіемъ вдовы Дентю лежала въ постели съ открытыми глазами, а сидѣлка укачивала на рукахъ новорожденнаго.
При видѣ своей госпожи, Розалія зарыдала, укутывая лицо одѣяломъ и содрогаясь отъ отчаянія. Жанна хотѣла ее обнять, но та сопротивлялась и закрывалась. Сидѣлка подошла къ ней, открыла ей лицо и та позволила дѣлать съ собою все, что угодно, продолжая плакать, но уже тихо.
Въ печкѣ горѣлъ слабый огонь, становилось холодно, ребенокъ плакалъ. Жанна не осмѣливалась заговорить о немъ, боясь вызвать новыя рыданія, она взяла руку своей служанки и машинально повторяла: — Это ничего, это ничего…
Бѣдная дѣвушка въ смущеніи посматривала на сидѣлку, вздрагивала при крикахъ ребенка; остатки раздирающей тоски прорывались порою судорожными рыданіями, между тѣмъ какъ подступающія къ горлу слезы заставляли ее всхлипывать.
Жанна еще разъ обняла ее и тихонько прошептала ей на ухо:
— Мы о немъ позаботимся, не бойся.
Потомъ, когда снова раздались рыданія, она быстро ушла. Каждый день она возвращалась туда и каждый разъ при видѣ своей госпожи Розалія разражалась рыданіями.
