несса, безъ сомнѣнія, что-нибудь сдѣлаетъ для тебя и мы постараемся найти тебѣ мужа…
Онъ бы проговорилъ еще долго, но баронъ, снова поймавъ Розалію за плечи, поднялъ ее, дотащилъ до двери и выбросилъ въ корридоръ, какъ какой-нибудь тюкъ.
Когда онъ снова возвратился блѣднѣе своей дочери, священникъ вновь заговорилъ:
— Что съ нихъ взять, въ нашемъ краю онѣ всѣ таковы. Это можетъ привести въ отчаяніе, но вѣдь ничего не подѣлаешь; надо же имѣть немножко снисхожденія къ слабостямъ человѣческой природы. Онѣ никогда не выходятъ замужъ не беременными, никогда, сударыня.—И онъ прибавилъ, смѣясь: —Это можно назвать мѣстнымъ обычаемъ. Даже дѣти заражены этимъ,—продолжалъ онъ негодующимъ голосомъ.—Я самъ засталъ въ прошломъ году на кладбищѣ двухъ дѣтей-школьниковъ, мальчика и дѣвочку. Я предупредилъ родителей и знаете, что они мнѣ отвѣтили? „Чего-жь вы хотите, г. священникъ! Вѣдь не мы научили ихъ этимъ гадостямъ; мы ничего не можемъ подѣлать!“—Вотъ, сударь, и ваша служанка поступила какъ другія.
Но баронъ, которымъ овладѣла нервная дрожь, прервалъ его:
— Она! Что мнѣ до нее за дѣло! Меня возмущаетъ Жюльенъ! Вѣдь это безчестно, что онъ сдѣлалъ, и я хочу увезти отсюда мою дочь.—Онъ ходилъ взадъ и впередъ все болѣе горячась и раздражаясь.—Это позорно, позорно такъ обмануть мою дочь Онъ подлецъ; этотъ человѣкъ—негодяй, мерзавецъ, я скажу ему это, я ему дамъ пощечину, я его палкой убью.
Но священникъ, который потихоньку втягивалъ въ носъ понюшку табаку, отвернувшись отъ плачущей баронессы, выжидалъ только случая выступить въ качествѣ миротворца и вновь заговорилъ:
