Правда, приходъ приноситъ мало дохода и ничего не стоитъ. Мужчины совершенно безучастно относятся къ религіи, а женщины… женщины, знаете ли, ведутъ себя совершенно невозможно. Дѣвушки не являются въ церковь для вѣнчанія, не побывавъ раньше беременными, и флеръ д’оранжъ ни во что не цѣнится въ нашемъ краѣ. Это, конечно, нехорошо, но я люблю его.
Новый кюре краснѣлъ и дѣлалъ нетерпѣливые жесты.
— При мнѣ,—рѣзко замѣтилъ онъ,—все это перемѣнится. Худенькій и слабый, въ поношенной уже, но опрятной сутанѣ, онъ походилъ на взбалмошнаго ребенка.
Аббатъ Пико лукаво посмотрѣлъ на него, какъ всегда въ припадкахъ веселости, и сказалъ:
— Знаете ли что, аббатъ: для того, чтобы воспрепятствовать этому, вамъ пришлось бы сковать вашихъ прихожанъ, но и это даже ни къ чему бы не послужило.
— Посмотримъ, — сказалъ молодой священникъ жесткимъ голосомъ. Старый кюре смѣялся, втягивая въ носъ понюшку табаку.
— Съ лѣтами и съ опытомъ, аббатъ, вы станете поспокойнѣе, а такъ вы оттолкнете отъ церкви вашихъ послѣднихъ вѣрующихъ — вотъ и все. Въ этомъ краю люди вѣрующіе, но берегитесь, чортъ возьми. Что касается до меня, то, замѣчая во время проповѣди слишкомъ потолстѣвшую дѣвушку, я говорю себѣ: благодаря ей, у меня однимъ прихожаниномъ будетъ больше,—и стараюсь выдать ее замужъ. Видите ли: вы не помѣшаете имъ грѣшить, но вы можете разыскать молодца и не позволить ему бросить мать его ребенка. Вѣнчайте ихъ, аббатъ, вѣнчайте и не заботьтесь ни о чемъ другомъ.
Новый кюре грубо отвѣтилъ:—Мы думаемъ совершенно различно и было бы безполезно спорить.
