Уже на другой день ея пріѣзда присутствіе ея не замѣчалось.
Но въ ней происходило необычное волненіе, и она глазъ не спускала съ жениха и невѣсты. Съ лихорадочною дѣятельностью занявшись приданымъ, она работала какъ простая портниха въ своей комнатѣ, гдѣ никто не навѣщалъ ее.
Она безпрестанно приносила баронессѣ подрубленные платки, замѣченныя салфетки и обращалась къ ней съ вопросомъ: „хорошо ли такъ, Аделаида“? А мама, небрежно разсматривая вещи, отвѣчала: — Да не хлопочи такъ, бѣдняжка Лизонъ.
Къ концу мѣсяца, послѣ удушливо-жаркаго дня, наступила одна изъ тѣхъ лунныхъ ночей, которыя нѣжатъ, волнуютъ, колеблятъ всѣ скрытыя поэтическія струны души.
Нѣжный вѣтерокъ проникалъ въ комнату. Баронъ и баронесса играли въ карты; Лизонъ вязала, а молодые люди, сидя у открытаго окна, любовались освѣщеннымъ садомъ.
Липа и платанъ бросали тѣнь на блѣдную и блестящую луговину, разстилавшуюся до темной рощи.
Подъ вліяніемъ этой чудной ночи, этого роскошнаго освѣщенія, Жанна обратилась къ родителямъ: — Папочка, мы погуляемъ тамъ по травѣ, у замка. — Идите, дѣти, — отвѣчалъ баронъ, продолжая играть.
Они вышли и принялись медленно прохаживаться по лужайкѣ до рощи.
Время шло, они и не думали возвращаться.
Баронесса устала и захотѣла удалиться къ себѣ.
— Нужно позвать влюбленныхъ, — сказала она.
Баронъ окинулъ взоромъ освѣщенный садъ и двѣ тихо блуждающія тѣни.
— Оставь ихъ, —сказалъ онъ, — на воздухѣ такъ хорошо. Лизонъ подождетъ ихъ. Не правда ли, Лизонъ?
