камъ однѣмъ и знаетъ. А кому сказка моя про Царя Дадона золотаго кошеля, про двѣнадцать князей его, про конюшихъ, стольниковъ, блюдолизовъ придворныхъ, про Ивана молодаго сержанта удалую голову спроста безъ прозвища безъ роду безъ племени и прекрасную супругу его дѣвицу Катерину, не по нутру, не по нраву — тотъ садись за грамоты французскія, переплеты сафьяновые, листы золотобрѣзные, читай бредни высокоумныя! Счастливый путь ему на ахинеи, на баклуши, заморскія; не видать ему стороны затѣйливой какъ ушей своихъ; не видать и гуслей самогудовъ: сами заводятся, сами пляшутъ, сами играютъ, сами пѣсни поютъ; — не видать и Дадона золотова кошеля, ни чудесъ неимовѣрныхъ, Иваномъ молодымъ сержантомъ созидаемыхъ! А мы, люди темные, не за большимъ гоняемся, сказками потѣшаемся, съ вѣдьмами, съ чародѣями, якшаемся. — Въ нашей сказкѣ на всякаго плясуна по
кам одним и знает. А кому сказка моя про Царя Дадона золотого кошеля, про двенадцать князей его, про конюших, стольников, блюдолизов придворных, про Ивана молодого сержанта удалую голову спроста без прозвища без роду без племени и прекрасную супругу его девицу Катерину, не по нутру, не по нраву — тот садись за грамоты французские, переплеты сафьяновые, листы золотообрезные, читай бредни высокоумные! Счастливый путь ему на ахинеи, на баклуши, заморские; не видать ему стороны затейливой как ушей своих; не видать и гуслей самогудов: сами заводятся, сами пляшут, сами играют, сами песни поют; — не видать и Дадона золотого кошеля, ни чудес неимоверных, Иваном молодым сержантом созидаемых! А мы, люди темные, не за большим гоняемся, сказками потешаемся, с ведьмами, с чародеями, якшаемся. — В нашей сказке на всякого плясуна по
