играли въ карты и выѣзжали всѣ на поддѣльныхъ очкахъ; расплачивались, по курсу, фальшивыми ассигнаціями, самой новой, прочной, Англійской работы, неуступающей добротою настоящимъ; но все это дѣлалось, говорю, мирно и ужиточно. Вдругъ входитъ человѣкъ, въ изодранномъ форменномъ сертучишкѣ — кто говорилъ, что это Хорунжій, отставленный три раза за пьянство и буянство; кто говорилъ, что это небольшой класный чиновникъ; а кто увѣрялъ, что это отставной Клеркъ, Унтеръ-баталеръ, а можетъ быть и Подшхиперъ. Не успѣлъ онъ почтить собранія присутствіемъ своимъ, какъ въ тотъ же мигъ ввязался въ шашни миролюбивыхъ посѣтителей, и не откладывая дѣла и расправы, ударилъ на нихъ въ кулаки. Люблю молодца за обычай! Да и не дѣтей же съ ними крестить стать! Чортъ-имянинникъ, какъ хозяинъ, сунулся было разнимать, но какъ, отъ перваго Рус-
играли в карты и выезжали все на поддельных очках; расплачивались, по курсу, фальшивыми ассигнациями, самой новой, прочной, Английской работы, не уступающей добротою настоящим; но всё это делалось, говорю, мирно и ужиточно. Вдруг входит человек, в изодранном форменном сертучишке — кто говорил, что это Хорунжий, отставленный три раза за пьянство и буянство; кто говорил, что это небольшой класный чиновник; а кто уверял, что это отставной Клерк, Унтер-баталер, а может быть и Подшхипер. Не успел он почтить собрания присутствием своим, как в тот же миг ввязался в шашни миролюбивых посетителей, и не откладывая дела и расправы, ударил на них в кулаки. Люблю молодца за обычай! Да и не детей же с ними крестить стать! Чёрт-именинник, как хозяин, сунулся было разнимать, но как, от первого Рус-
