что Иванъ воротился изъ походу своего, сослужилъ службу Царскую, принесъ гусли самогуды изъ рощи заповѣдной вѣчнозеленой отъ Котыша-Нахала вѣковѣчнаго невидимки Царю, Царевичамъ и наперсникамъ ихъ потѣшаться, музыкою забавляться. Самъ надѣлъ набалдашникъ на булаву, снялъ войско съ заповѣдныхъ луговъ, и въ послушаніи остался ожидать рѣшенія Царскаго. Царь Дадонъ золотой кошель выслалъ звать его ко двору на чай и ужинъ, произвелъ въ военачальники свои, Губернаторы, Сенаторы, Генералы и Кавалеры — но только что Иванъ дался въ обманъ и пошелъ безъ подозрѣнія на зовъ Царскій, какъ два наемные рѣзника съ кистенями, съ ножами, бросились съ остервененіемъ ему на встрѣчу: они имѣли повелѣніе обезоружить его, отнявъ палицу, и бросить его въ темницу. Велика Ѳедора да дура, а Иванъ малъ да удалъ; имъ было бы выждать, покуда онъ взойдетъ въ тѣсныя ворота
что Иван воротился из походу своего, сослужил службу Царскую, принес гусли самогуды из рощи заповедной вечнозеленой от Котыша-Нахала вековечного невидимки Царю, Царевичам и наперсникам их потешаться, музыкою забавляться. Сам надел набалдашник на булаву, снял войско с заповедных лугов, и в послушании остался ожидать решения Царского. Царь Дадон золотой кошель выслал звать его ко двору на чай и ужин, произвел в военачальники свои, Губернаторы, Сенаторы, Генералы и Кавалеры — но только что Иван дался в обман и пошел без подозрения на зов Царский, как два наемные резника с кистенями, с ножами, бросились с остервенением ему навстречу: они имели повеление обезоружить его, отняв палицу, и бросить его в темницу. Велика Федора да дура, а Иван мал да удал; им было бы выждать, покуда он взойдет в тесные ворота
