бардскаго государства. Теуделинга была красавица собою, притомъ женщина умная и добродѣтельная, только не очень счастливая въ любви. Всѣ дѣла, и событія въ лангобардскомъ народѣ шли счастливо и благополучно, благодаря уму и доблестямъ Агилульфа. И вотъ случилось, что въ красавицу королеву страстно влюбился одинъ изъ придворныхъ конюшихъ, человѣкъ далеко не знатнаго происхожденія, но по своимъ достоинствамъ стоявшій гораздо выше своего низменнаго званія, при томъ же красивый собою и статный, какъ самъ король. Несмотря на ничтожество происхожденія, онъ не былъ лишенъ разума и ясно понималъ, что его любовь ни съ чѣмъ несообразна, а потому не открывалъ ея никому и не рѣшался дать о ней знать ни единымъ взглядомъ. Онъ не обманывалъ себя тщетными надеждами обратить когда-либо вниманіе королевы, и утѣшался только тѣмъ, что его мысли направлены на такой возвышенный предметъ; пожираемый любовнымъ пламенемъ, онъ изо всѣхъ силъ старался сдѣлать все, чѣмъ только могъ угодить королевѣ, стремясь превзойти всѣхъ своихъ сотоварищей. Поэтому королева при выѣздахъ особенно охотно садилась на ту лошадь, за которою ходилъ онъ, и каждый разъ, когда это случалось, влюбленный былъ наверху блаженства; онъ не отходилъ отъ ея стремени, ощущая величайшее счастіе отъ одного прикосновенія къ ея одеждѣ.
Но, какъ мы часто видимъ, чѣмъ меньше становится надежда, тѣмъ сильнѣе возгорается любовь; такъ было и съ этимъ злополучнымъ конюшимъ. Ему стало, наконецъ, не въ мочь выносить свою скрытую страсть, безъ малѣйшей надежды впереди, и не разъ уже, не имѣя силъ отрѣшиться отъ своей любви, онъ подумывалъ о смерти. Онако, онъ хотѣлъ избрать такой родъ смерти, чтобы изъ него было ясно видно, что онъ погибъ отъ любви, которую питалъ къ королевѣ. Вмѣстѣ съ тѣмъ ему захотѣлось покончить съ собою такимъ способомъ, чтобы хотя отчасти, если не вполнѣ, попытаться удовлетворить своему страстному желанію. Онъ никакъ не рѣшался прямо сказать королевѣ ни единаго слова, не хотѣлъ также и писать ей, понимая, что и словесныя, и письменныя изъясненія будутъ напрасны. Ему хотѣлось какъ-нибудь такъ ухитриться, чтобы провести съ королевою ночь. Для этого не было другого средства, какъ, принявъ видъ короля, — а ему было извѣстно, что тотъ не всегда проводитъ съ нею ночь, — попытаться пройти къ ней въ спальню ночью. Онъ нѣсколько ночей подъ-рядъ прятался въ большой залѣ, которая находилась между комнатами короля и королевы, и старался подсмотрѣть, въ какомъ видѣ и въ какой одеждѣ король проходитъ къ ней. И въ одну ночь онъ, наконецъ, увидѣлъ, какъ король вышелъ изъ своихъ покоевъ, завернувшись въ широкій плащъ, неся въ одной рукѣ зажженый свѣтильникъ, а въ другой — трость, прошелъ къ королевѣ, не говоря ни слова, стукнулъ разъ или два въ дверь спальни своею тростью, и ему тотчасъ отворили и приняли изъ рукъ его свѣтильникъ. Увидѣвъ это и дождавшись его возвращенія, конюшій подумалъ, что и ему можно будетъ такъ же сдѣлать. Онъ разъискалъ плащъ, похожій на тотъ, что былъ на королѣ, запасся свѣтильникомъ и палкою, тщательно вымылся, чтобы запахъ конюшни не обезпокоилъ королеву и не возбудилъ въ ней подозрѣнія въ обманѣ, и спрятался въ залѣ, какъ дѣлалъ раньше.
Убѣдившись, что всѣ спятъ и настало, наконецъ, время исполнитъ свои желанія или проложить себѣ дорогу къ смерти, которой онъ жаждалъ, конюшій выбилъ огонь съ помощью захваченныхъ съ собою кремня и огнива, зажегъ свѣтильникъ, закутался въ плащъ, и, закрытый
