за того, что ты видѣла, сколько вслѣдствіе моихъ собственныхъ сновъ, видѣнныхъ мною въ прошлую ночь. Мнѣ привидилось, что я нахожусь въ какомъ-то прекрасномъ лѣсу и поймалъ такую прелестную, бѣлую, какъ снѣгъ, серну, какихъ никогда не видывалъ. Серна, будто бы, необыкновенно скоро привыкла ко мнѣ и не отходила отъ меня ни на шагъ. Тѣмъ не менѣе я такъ боялся потерять милое созданіе, что надѣлъ на шею серны золотой ошейникъ и взялъ въ руку прикрѣпленную къ нему золотую цѣпь. Потомъ мнѣ приснилось, что серночка легла на траву, положивъ голову ко мнѣ на колѣни, а въ это время неизвѣстно откуда появилась черная, какъ уголь, борзая собака, голодная, страшная; она бросилась на меня. Мнѣ чудилось, что я не защищаюсь отъ нея, что она прижала свою пасть къ лѣвой сторонѣ моей груди и такъ сильно грызла меня, что я чувствовалъ, какъ ея клыки касаются моего сердца. Собака, мнѣ снилось, вырвала его у меня изъ груди и унесла съ собой. Мнѣ стало страшно больно; я проснулся и невольно схватился рукой за бокъ, точно желая убѣдиться, нѣтъ ли тамъ раны. Однако, я не почувствовалъ въ груди никакой боли и мнѣ даже стало смѣшно, что я ощупывалъ себѣ здоровый бокъ. Я видывалъ еще болѣе ужасные сны, а между тѣмъ послѣ нихъ со мной не случалось ничего дурного. Поэтому перестанемъ думать о сновидѣніяхъ и будемъ счастливы!
Андреола, напуганная своимъ сномъ, теперь стала бояться еще больше, но не хотѣла разстраивать Габріотто и потому старалась по возможности скрывать страхъ и безпокойство, терзавшіе ее. Она обнимала своего друга, цѣловала его; онъ въ свою очередь обнималъ ее, однако страхъ Андреолы не исчезалъ; она боялась, сама не зная чего, и чаще обыкновеннаго заглядывала Габріотто въ лицо, иногда же бѣглымъ взглядомъ окидывала садъ, боясь увидѣть гдѣ-нибудь черную фигуру. Вдругъ Габріотто тяжко вздохнулъ, прижалъ къ себѣ свою возлюбленную и вскрикнулъ:
— Помоги мнѣ, моя дорогая, я умираю!..
Онъ упалъ на траву лужайки. Испуганная Андреола подняла своего друга, положила его голову къ себѣ на колѣни и почти со слезами проговорила:
— О, дорогой мой мужъ, что съ тобой?
Габріотто ничего не отвѣчалъ. Онъ стоналъ; предсмертный потъ выступилъ на его тѣлѣ; черезъ нѣсколько мгновеній молодой человѣкъ разстался съ жизнью. Какое ужасное, тяжелое горе поразило красавицу, любившую Габріотто больше жизни своей, вы сами можете себѣ представить. Она долго плакала надъ нимъ и много разъ напрасно звала его по имени. Наконецъ, молодая женщина ощупала все его тѣло и убѣдилась, что оно совершенно холодно; несчастная поняла, что ея другъ умеръ и не очнется больше. Андреола въ горькихъ слезахъ пошла къ служанкѣ, знавшей о ея тайной любви къ Габріотто, и разсказала дѣвушкѣ о своемъ несчастій, о своемъ горѣ. Онѣ обѣ долго плакали надъ мертвымъ Габріотто; наконецъ Андреола сказала:
— Богъ отнялъ его отъ меня и я тоже не хочу жить, но раньше чѣмъ я убьюсь, придумаемъ средство спасти мою честь и тайну нашей любви, придумаемъ возможность похоронить это тѣло, покинутое мною любимой душой.
— Не думай о самоубійствѣ, дитя мое, — отвѣтила служанка, — вѣдь убивъ себя, ты потеряешь его въ той жизни, какъ потеряла здѣсь; если ты на-
