Улегшись въ постель, онъ тотчасъ послалъ служанку къ доктору Симоне, который держалъ въ то время аптеку въ Меркато Веккьо, подъ вывѣской дыни. Бруно сказалъ своимъ товарищамъ:
— Вы тутъ останьтесь съ нимъ, а я хочу пойти узнать, что скажетъ докторъ, и если понадобится, то приведу его сюда.
— Да, это такъ, — промолвилъ Каландрино, — ступай туда и точно передай мнѣ, въ какомъ положеніи мои дѣла; я чувствую внутри что-то совсѣмъ непонятное.
Бруно пошелъ къ доктору Симоне и явился туда раньше, чѣмъ пришла служанка. Онъ увѣдомилъ доктора обо всемъ происшедшемъ. Затѣмъ подошла и служанка, и докторъ далъ ей такой наказъ:
— Ступай и скажи Каландрино, чтобы онъ завернулся какъ можно теплѣе; я сейчасъ приду и открою ему, что съ нимъ такое и что ему слѣдуетъ дѣлать.
Служанка такъ и доложила. А немного спустя, пришелъ и докторъ вмѣстѣ съ Бруно. Усѣвшись около больного, врачъ началъ щупать его пульсъ и черезъ нѣкоторое время, въ присутствіи жены Каландрино, сказалъ:
— Видишь ли, Каландрино, сказать тебѣ по-пріятельски, у тебя нѣтъ иной болѣзни, кромѣ того, что ты въ «интересномъ» положеніи!
Какъ услыхалъ Каландрино объ этомъ, такъ застоналъ самымъ жалобнымъ образомъ и сталъ приговаривать:
— Ой, бѣда мнѣ теперь. Тесса, что ты со мной сдѣлала! Ты вѣчно желаешь брать верхъ; не говорилъ я тебѣ?
Жена его, особа очень скромная, услышавъ такіе попреки отъ мужа, сгорѣла вся со стыда и, опустивъ голову, ни слова не отвѣчая, вышла изъ комнаты. Каландрино же, продолжая свои жалобы, все твердилъ:
— О, я, несчастный! Какъ же мнѣ теперь быть? Я увѣренъ, что мнѣ грозитъ смерть отъ этой пагубной страсти моей жены, пошли ей Богъ всякаго лиха, а мнѣ даруй счастье! Да, будь я здоровъ, не по-нынѣшнему, такъ всталъ бы и надавалъ ей такихъ тумаковъ, что всю бы ее искостилъ; впрочемъ, и мнѣ тоже подѣломъ: я не долженъ былъ никогда пускать ее наверхъ; но ужъ будьте покойны, если только я раздѣлаюсь съ этой напастью, такъ пусть она хоть треснетъ со своей прихотью!
Бруно, Буффальмакко и Нелло едва сдерживались, чтобы не расхохотаться, слушая Каландрино. А обезьяна-докторъ хохоталъ такъ неистово, что у него можно было повыдергать всѣ зубы. Затѣмъ Каландрино предался на волю врача и молилъ его подать какой-нибудь совѣтъ и помощь.
— Каландрино, — отвѣтилъ докторъ, — тебѣ нечего отчаиваться: благодаря Бога, мы такъ скоро захватили случившееся, что безъ особыхъ хлопотъ освободимъ тебя черезъ нѣсколько дней. Только тебѣ придется немного потратиться.
— Увы, мой маэстро! — сказалъ Каландрино. — Вотъ, умоляю васъ Богомъ: тутъ двѣсти лиръ, на которыя я хотѣлъ купить себѣ имѣнье; если ихъ нужно всѣ, такъ берите; только бы мнѣ не пришлось исполнять обязанности женщины: я не постигаю, какъ бы я это сдѣлалъ; женщины, я знаю, поднимаютъ ужасный крикъ при родахъ, а если бы я испыталъ такую боль, такъ думаю, умеръ бы раньше, чѣмъ разрѣшился отъ бремени!
— Не тревожься, — успокоилъ его врачъ, — я приготовлю тебѣ одно дистиллированное питье, очень полезное и чрезвычайно пріятное на вкусъ.
