людей, равныхъ намъ съ вами, когда эти подвиги уподобляются или сравниваются съ дѣяніями самихъ королей. Ради этого я предполагаю разсказать вамъ одну исторію, происшедшую между двумя друзьями, въ которой они проявили самое возвышенное благородство.
Въ тѣ времена, когда императоръ Октавіанъ еще не получилъ титула Августа и правилъ Римской имперіей въ званіи тріумвира, въ Римѣ жилъ одинъ человѣкъ благороднаго происхожденія, по имени Публій Квинтъ Фульвъ; у него былъ сынъ, Титъ Квинтъ Фульвъ, юноша богато одаренный талантами и умомъ. Отецъ отправилъ его изучать философію въ Аѳины. Онъ поручилъ его попеченію одного благороднаго аѳинянина, Кремета, съ которымъ былъ въ долголѣтней дружбѣ. Креметъ принялъ Тита въ свой домъ и поселилъ его вмѣстѣ со своимъ сыномъ, Гизиппомъ. Оба они вмѣстѣ начали учиться подъ руководствомъ одного философа, по имени Аристиппа. Оба юноши, вмѣстѣ жившіе и учившіеся, сошлись между собою во вкусахъ и привычкахъ, усвоили даже одинаковыя манеры, и между ними установилась братская и дружественная связь, до такой степени крѣпкая, что, казалось, ея ничто не въ силахъ было бы разрушить, кромѣ смерти. Ни одинъ изъ нихъ не зналъ ни покоя, ни отдыха, если они не были вмѣстѣ. Начавъ учиться, оба обнаружили одинаково похвальное прилежаніе и высокое дарованіе и оба въ одинаковой мѣрѣ достигли самыхъ высшихъ степеней познанія. Креметъ былъ какъ нельзя болѣе доволенъ обоими, и до такой степени полюбилъ Тита, что почти пересталъ различать, который изъ молодыхъ людей его родной сынъ. Такъ продолжалось три года. Затѣмъ, повинуясь общему удѣлу всего земного, старый Креметъ скончался. Юноши оплакивали его съ одинаковою горестью, такъ что друзья и родственники не могли даже различить, кто изъ нихъ болѣе нуждается въ утѣшеніяхъ.
Прошло нѣсколько мѣсяцевъ. Друзья и родственники Гизиппа вмѣстѣ съ Титомъ приступили къ нему и начали уговаривать его жениться; они нашли ему невѣсту, дѣвушку лѣтъ пятнадцати, чудной красоты и самаго знатнаго происхожденія, по имени Софронію. Когда приблизилось время свадьбы, Гизиппъ однажды сталъ просить Тита отправиться вмѣстѣ съ нимъ къ его невѣстѣ, которой онъ еще не видалъ. Когда они пришли къ ней въ домъ и дѣвушка сѣла между ними, Титъ, едва лишь взглянулъ на невѣсту своего друга, какъ не могъ уже оторвать отъ нея глазъ; онъ нашелъ ее прелестною, безмолвно восхищался ею выше мѣры и влюбился въ нее до безумія, хотя и старался не дать этого замѣтить. Побывъ у ней нѣкоторое время, они простились и вернулись домой. Здѣсь Титъ, оставшись одинъ въ своей комнатѣ, началъ думать о чудной дѣвушкѣ, и чѣмъ больше о ней думалъ, тѣмъ настойчивѣе укрѣплялся въ его душѣ ея образъ. Убѣдившись въ этомъ, онъ много разъ принимался тяжко вздыхать и, наконецъ, сказалъ себѣ:
— Ахъ, Титъ, несчастный ты человѣкъ! Куда, въ кого влагаешь ты свою душу, любовь и надежду? Развѣ ты не знаешь и не понимаешь, что въ силу вниманія, которымъ ты пользовался въ семьѣ Кремета, въ силу дружбы между тобою и Гизиппомъ, котораго она невѣста, ты долженъ почитать эту дѣвушку сестрою? Кого ты полюбилъ? Куда тебя увлекаетъ обманчивая любовь и тщетныя надежды? Открой очи твоего разума и познай, злополучный, самого себя! Дай мѣсто разуму, обуздай нечестивое вожделѣніе, умѣрь нездоровыя желанія и направь твои мысли
