голову сверху свалится кирпичъ и пробьетъ черепъ, какъ спѣлый орѣхъ.
Сердце мое похолодѣло… Положеніе было отчаянное, безвыходное: на мостовой меня подстерегали страшные, бѣшенные автомобили, а на троттуарахъ кирпичи валились именно съ такимъ разсчетомъ, чтобы изувѣчить мою бѣдную, никому не дѣлавшую вреда, голову.
— Хорошо!—воскликнулъ я, съ лицомъ, искаженнымъ тяжелымъ предчувствіемъ.—Съ этого момента буду откладывать на черный день!!
Черезъ два дня, пересчитывая въ бумажникѣ деньги, я нашелъ, что изъ нихъ я могу безъ всякаго для себя ущерба отложить на черный день пятьдесятъ рублей.
Сдѣлалъ я это такъ: отложилъ въ сторону двѣ двадцатипятирублевки, потомъ помахалъ ими въ воздухѣ и поспѣшно засунулъ въ пустое, среднее отдѣленіе бумажника.
— Отложено!—сказалъ я громко.—На черный день.
Ровно черезъ двое сутокъ наступилъ черный день. О его цвѣтѣ не могло быть у всего человѣчества двухъ мнѣній: онъ былъ, именно, черный. Съ утра, одна очень симпатичная, прекрасная лицомъ и душой
