в чем виновным, а монахи требуют, чтобы его судили по закону, приказал отсечь ему руки.
После того неповинного старца Дулу повели на место, где казнили осужденных.
В это время тот монах, который был на самом деле виновником кражи и похитителем священных сосудов, пришел в умиление и сказал сам себе:
— Как бы теперь или после не найдено было все, украденное мною? Да если теперь и утаится это злое дело мое, то ведь в день праведного Суда Божия оно обличится; тогда что сделаю я, окаянный? Какой ответ дам об этом сугубом грехе, — что и сосуды украл, и неповинного брата подверг мукам?
И пошел он поспешно к настоятелю лавры и сказал:
— Авва, пошли поскорей в город к правителю, чтобы не усекали руки брату и чтобы он не умер от страданий, ибо священные сосуды нашлись.
И тотчас же авва послал к правителю, и страстотерпец был отпущен — еще раньше совершения казни.
Когда он приведен был в лавру, явно открылась его невинность, и всем стало ясно, что покража — дело другого монаха; и начали братия припадать к преподобному Дуле, умоляя его:
— Прости, ибо мы согрешили перед тобою.
Он же, плача, так говорил им на это:
— Простите меня, отцы и братия; я великое воздаю вам благодарение, что ради маловременных страданий, какие вы мне причинили, я избавлюсь вечных мук, и что, по милосердию Божию, буду сподоблен великих благ; да и всегда, слыша ваши неправды и укоризны на себя, я радовался духом, надеясь тем избавиться великого позора за свои грехи, когда придет Господь во славе Своей и объявит советы сердечные; всего же более я ныне радуюсь тому, что пострадал неповинно: ибо я знаю, какие блага уготовал Бог претерпевающим ради Него страдания; единственная моя печаль — это о вас: да не поставится вам Господом во грех то, что вы так несправедливо поступили со мной, и я теперь молю благоутробного Бога только о том, чтобы Он подал вам прощение.
После этого преподобный Дула, прожив еще три дня, отошел ко Господу, но никто не знал об его кончине. Брат,
