Однажды, когда святый Пахомий после посещения других монастырей возвращался в ту обитель, где он постоянно жил, братия вышли приветствовать его. При самой встрече один юноша громко заявил ему, что с того дня, как Пахомий их оставил, им не готовили ничего ни из зерен, ни из овощей. Святый Пахомий кротко и приветливо ответил ему:
— Не печалься, сын мой; отныне я займусь вашими делами и позабочусь о вашей пище.
Войдя в монастырь и сотворив в церкви молитву, Пахомий пошел прямо в поварню. Повара плели рогожи, Пахомий спросил главного повара:
— С какого времени ты не готовил похлебки для братии?
Оказалось, что уже два месяца, как он ни разу не готовил им похлебки. Пахомий спросил его:
— Почему ты так поступал, когда правила повелевают подавать похлебку братии во все субботы и воскресенья?
Главный повар ответил, что братия из любви к подвигам не едят похлебки, довольствуясь небольшим количеством овощей и масла; прежде похлебка, приготовленная с маслом, выбрасывалась вон; теперь он назначил одного брата доставлять на трапезу маслины, овощи, уксус, а сам он и другие с ним трудятся над изготовлением рогож. За это время было приготовлено в поварне пятьсот рогож.
Пахомия глубоко опечалило самоволие заведывавшего кухнею монаха. Приказав сжечь самовольно приготовленные рогожи, святый Пахомий строго заметил этому иноку, что он своим сверхдолжным усердием оказал пренебрежение к правилам. Притом же и воздержание иноков в этом случае было уже не делом свободного произволения, а следствием необходимости: никто уже не имел возможности проявить свое усердие, все постились поневоле.
— Что касается меня, — говорил святый Пахомий, — я бы предпочел приготовить кушанья разных видов и сварить всякого рода плоды и поставить все это пред братиями, чтобы им, если они будут обуздывать свои желания и добровольно, ради подвига, отказываться есть это, совершить великое и доброе дело пред Богом.
— Если на трапезе не подавать разрешенного уставом, то немощные братия не могли бы достаточно подкреплять свои упадшие
