Тогда заговорил, улыбнувшись, святый Васой:
— Имеет и сарацинский законодатель, — сказал он, — славного и истинного пророка, пророчествовавшего о нем, — святаго Исаию; и если бы я не опечалил сих премудрых мужей (т. е. гимнософистов), то сказал бы им сие пророчество.
— Нисколько не опечалимся, — сказали они, — ибо умеем прощать согрешающим по неразумию, хотя бы и сказали что нехорошее о нашем пророке.
— Не вы ли говорите, — продолжал святый, — что пророк Магомет самый последний из пророков?
— Да, это так, — ответили те.
Тогда святый Васой сказал:
— Исаия, коего и вы исповедуете, как Пророка Божия, говорит в одном своем пророчестве: ѿѧ́тъ гдⷭ҇ь ѿ і҆и҃лѧ главꙋ̀ и҆ ѻ҆́шибъ[1]. При этом сам же Исаия объясняет свои слова дальше, разумея под главою, — смотрящих на лица, т. е. творящих неправедный суд, а под ошибом разумея пророка, ᲂу҆ча́ща беззакѡ́ннаѧ[2]. Не разгневайтесь, мужи, — ваш пророк не «ошиб» ли, как самый последний (по вашему же слову) из пророков? И не учит ли вас беззаконным делам? Ибо разве не беззаконие то, что ваш пророк положил для вас законом, напр., если какой-нибудь муж, возненавидев свою жену, отвергнет ее, то снова может взять ее к себе не прежде, чем она будет взята другим мужчиной. Умолчим о других беззаконных постановлениях Магометова закона; сказанного довольно для уразумения пророчества Исаии, что не о ком либо ином, а только о вашем пророке Магомете, изрек он пророчество, говоря: прⷪ҇ро́къ ᲂу҆ча́щь беззакѡ́ннаѧ, се́й ѻ҆́шибъ[3].
— Умеем и мы философствовать, — сказали гимнософисты, — но, поелику так угодно Богу, кто мы, чтобы противиться Его воле? А Магомет не имеет нужды в свидетельстве человеческом, ибо поставлен от Бога, от Коего и принял такие законы.
— Неужели от Бога он принес вам такой закон, чтобы иметь многих жен и с ними, во время ваших постов, проводить целые ночи до восхода солнца в объядении и телесных удовольствиях? — спросил святый Васой.
