отроковицы в мужском образе, ее любви к Богу, усердия в трудах и иноческих подвигах и неуклонного терпения, восстал на нее. Он хотел воспрепятствовать ей в ее подвиге и обесславить ее. Он хитрым своим коварством устроил следующее. Однажды игумен того монастыря призвал к себе инока Марина и сказал ему:
— Брат Марин, я знаю твою добродетельную жизнь, знаю, что ты подвизаешься в послушании, не откажись, сходи на монастырские работы. Ведь некоторым инокам неприятно, что ты неисходно пребываешь в монастыре и никогда не выходишь на огороды для работы, потребной для нашей обители. Отправься туда, чадо, и получишь множайшую мзду от преблагаго Бога, ибо и Он Сам не возгнушался послужить Своим ученикам.
Услышав сие, Марин упал ниц пред игуменом и сказал:
— Благослови меня, честный отче: я пойду, куда ты велишь.
Вместе с другими тремя иноками Марин отправился на монастырские работы. Дорогой он ночевал в упомянутой гостинице. У хозяина же той гостиницы была дочь, уже совершенно взрослая. Некий воин, ночуя в той гостинице, растлил ее, и она зачала. Тот же воин научил ее сказать своим родителям, что в падении ее виновен Марин. Когда родители ее спросили дочь свою, кто ее обольстил, она указала на Марина. Сильно опечалился ее отец. Он отправился в монастырь и с гневом стал кричать:
— Где у вас здесь сей лукавый и ложный христианин, который выдает себя за инока?
К нему вышел монастырский ключарь со словами:
— В добрый час ты пришел, но отчего же так печален, почему ты восклицаешь с таким гневом? Смирись, молю тебя.
На сие гостиник отвечал:
— Проклят тот час, когда я свел знакомство с вашим монастырем. Горе мне! Что за несчастие случилось со мною. Как мне быть, не знаю.
Игумен, услышав о сем, призвал к себе гостинника и спросил, что с ним случилось, чем он столь опечален, чего желает он.
— Чего я хочу? — сказал гостинник, — я хочу, чтобы мне никогда и нигде не видеть ни одного инока и не говорить с ним.
