жется, само Провидѣніе устроило для спасенія Россіи и императрицы.
Онъ оставилъ меня, убѣжденный моими доводами и ручаясь за точное исполненіе его братомъ моихъ предписаній.
Послѣ его ухода я погрузилась въ самыя грустныя размышленія и мое воображеніе рисовало мнѣ мрачныя картины.
Въ шесть часовъ утра я приказала горничной приготовить мнѣ парадное платье. Узнавъ, что ея величество пріѣхала въ Измайловскій полкъ, единогласно провозгласившій ее императрицей, затѣмъ отправилась въ Казанскій соборъ, куда собрались всѣ гвардейскіе и армейскіе полки, чтобы принести ей присягу, я поѣхала въ Зимній дворецъ, куда должна была прибыть и императрица. Перо мое безсильно описать, какъ я до нея добралась; всѣ войска, находившіяся въ Петербургѣ, присоединившись къ гвардіи, окружали дворецъ, запрудивъ площадь и всѣ прилегающія улицы. Я вышла изъ кареты и хотѣла пѣшкомъ пройти черезъ площадь; но я была узнана нѣсколькими солдатами и офицерами и народъ меня понесъ черезъ площадь высоко надъ головами. Меня называли самыми лестными именами, обращались ко мнѣ съ умиленными, трогательными словами и провожали меня благословеніями и пожеланіями счастія вплоть до пріемной императрицы, гдѣ и оставили меня, comme une manchette perdue. Платье мое было помято, прическа растрепалась, но своимъ кипучимъ воображеніемъ я видѣла въ безпорядкѣ моей одежды только лишнее доказательство моего тріумфа; не имѣя времени привести въ порядокъ свой туалетъ, я предстала въ такомъ видѣ передъ императрицей.
Мы бросились другъ другу въ объятія: «Слава Богу! слава Богу!» могли мы только проговорить. Затѣмъ императрица разсказала мнѣ, какъ произошло ея бѣгство изъ Петергофа, а я въ свою очередь сообщила ей все, что знала, и сказала, что, несмотря на свое сильное желаніе, я не могла
