Екатерины; въ случаѣ же, если я рѣшительно откажусь пріѣхать въ замокъ, она проситъ меня воспользоваться экипажемъ для осмотра обширнаго парка и услугами шталмейстера, который покажетъ всѣ достопримѣчательности. Я не могла отказаться отъ этой новой любезности маркграфини и воспользовалась послѣднимъ предложеніемъ. Мы поѣхали кататься въ чудномъ экипажѣ и дорогой я постаралась выразить шталмейстеру, насколько я была чувствительна къ любезности маркграфини, столь извѣстной своимъ просвѣщеннымъ умомъ[1]. Не успѣли мы въѣхать въ паркъ, какъ изъ боковой аллеи выѣхала намъ навстрѣчу другая такая же карета и оба экипажа остановились. Въ ней сидѣли ихъ свѣтлости, наслѣдный принцъ и нѣсколько придворныхъ. Маркграфиня, съ свойственной ей граціей и умомъ, сказала:
— Вы по крайней мѣрѣ позволите намъ, княгиня, показать вамъ достопримѣчательности этого парка, которымъ мы такъ гордимся.
Я вышла изъ своего экипажа, а наслѣдный принцъ занялъ мое мѣсто. Мы провели въ этомъ великолѣпномъ саду болѣе часа; въ теченіе его я не могла довольно надивиться высокимъ дарованіямъ ея свѣтлости; затѣмъ мы подъѣхали ко дворцу и я не могла отказаться войти въ него; я всегда дѣлаю это неохотно, но ихъ свѣтлости были такъ добры ко мнѣ. Вечеромъ былъ прекрасный концертъ и великолѣпный ужинъ, и въ общемъ мы провели время чрезвычайно пріятно. Насъ осыпали любезностями, а когда я собралась уѣзжать, маркграфиня объявила мнѣ, что наши люди уже перевезены въ замокъ и что она ни за что не разрѣшитъ намъ ночевать въ скверной гостиницѣ; такъ какъ я спѣшила, она соглашалась отпустить насъ на слѣдующій день въ какой угодно ранній часъ, не пови-
- ↑ Ея свѣтлость, маркграфиня, была въ перепискѣ съ учеными всевозможныхъ національностей, наперерывъ преклонявшимися передъ ея умомъ.
