— Тѣмъ хуже для тѣхъ, кто навлекаетъ на себя презрѣніе, принимая совершенно непосильныя обязанности.
— Хорошо, — отвѣтила она, — пока довольно объ этомъ; на васъ и такъ всѣ смотрятъ; что же касается до вашего отказа, я должна вамъ сказать, что онъ убѣждаетъ меня еще больше въ томъ, что и не могу сдѣлать лучшаго выбора.
Отъ этого разговора я была какъ въ лихорадкѣ и мое лицо, вѣроятно, отражало мое волненіе, такъ какъ я прочла удовольствіе на лицахъ придворныхъ дамъ, когда вернулась въ ихъ ряды; онѣ думали, что между мной и императрицей произошла непріятная сцена, и старая графиня Матюшкина, которая вообще не любила стѣсняться, спросила меня, что означалъ этотъ длинный и таинственный разговоръ съ ея величествомъ.
— Вы видите, что я совершенно разстроена, графиня, — отвѣтила я, — но меня взволновала доброта императрицы и ея слишкомъ лестное и совершенно незаслуженное мнѣніе обо мнѣ.
Я съ нетерпѣніемъ ожидала конца бала, чтобы въ тотъ же вечеръ написать императрицѣ и съ большей убѣдительностью мотивировать свой отказъ. Вернувшись къ себѣ, я тотчасъ же написала письмо, которое несомнѣнно разсердило бы другого государя; я позволила себѣ сказать, что иногда частная жизнь монарха ускользаетъ отъ исторіи, но его вредный или плохой выборъ лицъ никогда не избѣгнетъ ея суда; самъ Господь Богъ, создавая меня женщиной, этимъ самымъ избавилъ меня отъ должности директора академіи наукъ; считая себя круглой невѣждой, я никогда не мечтала попасть въ ученую корпорацію, даже въ общество Аркадіи въ Римѣ, куда я могла бытъ зачислена за нѣсколько дукатовъ. Я кончила письмо почти въ двѣнадцать часовъ ночи, такъ что было поздно посылать его къ императрицѣ, но, сгорая отъ нетерпѣнія покончить съ этимъ дѣломъ и добиться, чтобы императрица бросила свою затѣю, которую я считала просто нелѣпой, я поѣхала къ князю Потемкину, никогда прежде не пере-
