торыя, надѣюсь, докажутъ всю лживость утвержденій, написанныхъ подъ вліяніемъ ненависти и зависти.
Въ 1798 г. мой сынъ былъ въ Петербургѣ. Императоръ вдругъ такъ пристрастился къ нему, что былъ не въ духѣ въ тѣ дни, когда онъ не обѣдалъ при дворѣ. Государь проводилъ съ нимъ вдвоемъ цѣлые часы въ своемъ кабинетѣ и онъ часто бывалъ у императрицы, когда у нея были только государь и Нелидова и даже ихъ императорскія высочества не допускались къ ней. Какъ только онъ пріѣхалъ въ Петербургъ, онъ упросилъ великаго князя Александра (нынѣшняго государя) попытаться испросить для меня разрѣшеніе жить въ Москвѣ и посѣтить мои другія помѣстья[1]. Его императорское высочество обѣщалъ исполнить его просьбу, но прошло болѣе мѣсяца и его неоднократныя обѣщанія не осуществлялись. Мой сынъ говорилъ объ этомъ съ Николаи, директоромъ Академіи Наукъ и статсъ-секретаремъ императрицы, которая очень его уважала. Однажды Николаи вошелъ къ императрицѣ въ ту минуту, когда она говорила съ фрейлиной Нелидовой о вліяніи князя Дашкова на государя и выражала удивленіе, что онъ не пользуется имъ, чтобы добиться возвращенія свободы своей матери; на это Николаи сообщилъ императрицѣ, что мой сынъ просилъ заступничества великаго князя и сильно тревожится, что обѣщанія великаго князя не исполняются; онъ сказалъ даже, что ея величество и госпожа Нелидова доказали бы свое великодушіе, если бы употребили и свое вліяніе въ этомъ дѣлѣ.
- ↑ Узнавъ о намѣреніи сына поѣхать въ Петербургъ, и написала ему, чтобы онъ забылъ про меня и думалъ только о собственной безопасности. Я нѣсколько разъ повторила то же самое, объявивъ ему, что я предпочитаю Троицкое всякой другой мѣстности въ Россіи и что, благодаря моимъ отношеніямъ къ крестьянамъ, управленіе моими помѣстьями и поступленіе умѣренныхъ оброковъ не требовали моего надзора и потому я не желала свободы передвиженія и не нуждалась въ ней.
