моимъ мужемъ установились частыя и фамильярныя отношенія, которыя, пожалуй, можно было принять и за дружбу. По просьбѣ мужа я упросила французскаго посла при нашемъ дворѣ, маркиза Лопиталя, прекратить процессъ, начатый противъ Пушкина первымъ французскимъ негоціантомъ въ Петербургѣ, Гейнберомъ, и поддержанный запиской отъ того же посла. Дѣло было серьезно, такъ какъ Пушкинъ вмѣсто того, чтобы заплатить негоціанту слѣдуемыя ему деньги, выгналъ его вонъ изъ дому. Въ то время я была только еще невѣстой князя. Я видѣла маркиза каждый день въ домѣ канцлера и путемъ настойчивыхъ просьбъ мнѣ удалось уговорить его написать командиру полка, маіору князю Меньшикову, что такъ какъ Гейнберъ удовлетворенъ поручикомъ Пушкинымъ, онъ, французскій посолъ, не изъявляетъ никакихъ дальнѣйшихъ претензій и проситъ князя Меньшикова прекратить дѣло и не безпокоить болѣе Пушкина. Я привожу этотъ маленькій инцидентъ во 1-хъ, чтобы обрисовать характеръ этого человѣка, ставшаго причиной второй неосновательной придирки ко мнѣ со стороны императрицы. Я въ этихъ запискахъ не хочу ничего скрывать и разскажу о незначительныхъ недоразумѣніяхъ, происходившихъ между государыней и мной; изъ нихъ станетъ ясно, что я никогда не впадала въ немилость, какъ то утверждали нѣкоторые писатели; она потому только не осыпала меня матеріальными благами, что ей было извѣстно мое безкорыстіе; во 2‑хъ потому, что я безъ ложной скромности могу обнаружить и свое сердце, нетронутое среди придворной жизни, прощавшее и врагамъ и неблагодарнымъ людямъ; я сама ничѣмъ не навлекла на себя ихъ недоброжелательство, но мои всемогущіе враги съумѣли обратить противъ меня и тѣхъ, кому я оказала серьезныя услуги; это не помѣшало мнѣ еще въ теченіе сорока двухъ лѣтъ дѣлать все добро, какое было въ моей власти, часто не мало стѣсняя себя въ своихъ болѣе чѣмъ скромныхъ средствахъ. Наконецъ, у Пушкина (отецъ его потерялъ свое мѣсто и попалъ подъ
