мому на лбу ляипсомъ слово „эмэтъ“, Малахъ приказалъ ему свезти въ садъ доставленную въ домъ глину и тамъ разровнять ее въ разныхъ мѣстахъ.
На слѣдующее утро, какъ молнія облетѣла городокъ поражающая вѣсть; Малахъ Шнейфусъ сдѣлалъ себѣ глиновика и тотъ сидитъ теперь совсѣмъ, какъ настоящій человѣкъ у двери Малахова дома. И дѣйствительно нѣмой сидѣлъ у двери и всякій проходящій еврей, видя красовавшуюся на лбу глиновика надпись „эмэтъ“ дрожалъ въ ужасѣ передъ могуществомъ Малаха. Болѣе всѣхъ остальныхъ испытывали ужасъ раввины. Они не только не пригласили Малаха въ синагогу, какъ собирались было сдѣлать, не только не предали его церковному проклятію, но напротивъ отдавали ему при встрѣчѣ самое униженное почтеніе, какъ лучшему мудрѣйшему, справѣдливѣйшему изъ евреевъ. А ужъ разъ, что раввины относились къ нему съ исключительнымъ уваженіемъ, кто-же изъ простыхъ евреевъ посмѣлъ-бы что-нибудь помыслить противъ Малаха Шнейфуса.
Прошелъ годъ, втеченіе котораго Малахъ и его глиновикъ мирно жили, окруженные почтеніемъ всего мѣстнаго еврейства. Разъ глиновикъ явился къ тестю Малаха съ письмомъ, въ которомъ талмудистъ требовалъ ни мало ни много возвращенія жены его, Амри, въ его Малаха домъ. Отецъ А мри далъ краткій, отрицательный отвѣтъ на словахъ, глиновикъ кивнулъ головой въ знакъ того, что онъ понялъ отвѣтъ и передастъ его своему господину.
мому на лбу ляипсом слово „эмэт“, Малах приказал ему свезти в сад доставленную в дом глину и там разровнять ее в разных местах.
На следующее утро, как молния облетела городок поражающая весть; Малах Шнейфус сделал себе глиновика и тот сидит теперь совсем, как настоящий человек у двери Малахова дома. И действительно немой сидел у двери и всякий проходящий еврей, видя красовавшуюся на лбу глиновика надпись „эмэт“ дрожал в ужасе перед могуществом Малаха. Более всех остальных испытывали ужас раввины. Они не только не пригласили Малаха в синагогу, как собирались было сделать, не только не предали его церковному проклятию, но напротив отдавали ему при встрече самое униженное почтение, как лучшему мудрейшему, справедливейшему из евреев. А уж раз, что раввины относились к нему с исключительным уважением, кто же из простых евреев посмел бы что-нибудь помыслить против Малаха Шнейфуса.
Прошел год, в течение которого Малах и его глиновик мирно жили, окруженные почтением всего местного еврейства. Раз глиновик явился к тестю Малаха с письмом, в котором талмудист требовал ни мало ни много возвращения жены его, Амри, в его Малаха дом. Отец Амри дал краткий, отрицательный ответ на словах, глиновик кивнул головой в знак того, что он понял ответ и передаст его своему господину.
