— Тѣ четыре лошади и жеребенокъ съ ними, что нѣсколько недѣль тому назадъ были украдены съ ночной пастьбы.
— Такъ гдѣ-же онѣ? — поинтересовался Акентій.
— Гдѣ-же имъ быть? — пояснилъ за жида старый Гринъ. — Конечно, проданы за русской границей — и, конечно, самъ Шиммель орудовалъ дѣло. Еще станете вы слушать жидовскія увѣренія.
— Я никого ни въ чемъ не увѣряю! — закипятился жидъ. — Я говорю только, что я видѣлъ и лошадей и того, кто продалъ ихъ въ Россію.
— Еще-бы тебѣ не видѣть лошадей! — равнодушно продолжалъ Ярема. — Да и человѣка, что ихъ продавалъ! Этого-то ты чай каждое утро видишь, когда ты по своему обряду утромъ моешь свою подлую рожу.
— Что ты хочешь сказать этой руганью? — спросилъ жидъ злобно при щурясь.
— Что я этимъ хочу сказать? — равнодушно продолжалъ старикъ, подсѣвъ поближе къ шинкарю и безцеремонно положивъ ему на колѣни руки. — Я хочу этимъ сказать, что я и самъ знаю и вора, и соучастниковъ, и помощниковъ его. Тотъ, что былъ въ волчьей шкурѣ это-одинъ. Ставровскій паша, это-другой; онъ съ Кирилой кралъ лошадей, а…
— А кто-же тотъ помощникъ по твоему, что продалъ лошадей? — заволновался жидъ.
— Да тотъ-же, кто продалъ и мою украденную, корову, и украденныя у Ларивона дрова!
— Такъ кто-же онъ? — не унимался шинкарь.
— Вотъ посмотри на него пожалуй! — пояснилъ Ярема, безъ церемоніи подтаскивая жида къ оскол-
— Те четыре лошади и жеребенок с ними, что несколько недель тому назад были украдены с ночной пастьбы.
— Так где же они? — поинтересовался Акентий.
— Где же им быть? — пояснил за жида старый Грин. — Конечно, проданы за русской границей — и, конечно, сам Шиммель орудовал дело. Еще станете вы слушать жидовские уверения.
— Я никого ни в чём не уверяю! — закипятился жид. — Я говорю только, что я видел и лошадей и того, кто продал их в Россию.
— Еще бы тебе не видеть лошадей! — равнодушно продолжал Ярема. — Да и человека, что их продавал! Этого-то ты чай каждое утро видишь, когда ты по своему обряду утром моешь свою подлую рожу.
— Что ты хочешь сказать этой руганью? — спросил жид злобно при щурясь.
— Что я этим хочу сказать? — равнодушно продолжал старик, подсев поближе к шинкарю и бесцеремонно положив ему на колени руки. — Я хочу этим сказать, что я и сам знаю и вора, и соучастников, и помощников его. Тот, что был в волчьей шкуре это-один. Ставровский паша, это-другой; он с Кирилой крал лошадей, а…
— А кто же тот помощник по твоему, что продал лошадей? — заволновался жид.
— Да тот же, кто продал и мою украденную, корову, и украденные у Ларивона дрова!
— Так кто же он? — не унимался шинкарь.
— Вот посмотри на него пожалуй! — пояснил Ярема, без церемонии подтаскивая жида к оскол-
