Я счастливъ быть счастьемъ завѣтнаго дня.
Она мнѣ дала на прощанье
Иконку: «на память», — сказавъ, «отъ меня».
Я принялъ, какъ символъ признанья...
«Исполнилъ я долгъ свой», — сказалъ я ей вслѣдъ, —
«И всѣ испытанья приму я.
«Я вынесу тяжесть всѣхъ горестныхъ бѣдъ,
«Пойду умирать я, ликуя.
«Народу и намъ объявили войну, —
«Мы приняли вызовъ холодный:
«Я тысячу жизней отдамъ, не одну:
«Россія должна быть свободной»...
Гроза пронеслась, но мой духъ устоялъ,
Остался, какъ былъ, непокорнымъ;
Изъ чувства глубинъ возсіялъ идеалъ,
Мысль блещетъ огнемъ благотворнымъ...
Свобода всевластна, бессмертна она,
Владычица новаго вѣка.
Во мнѣ, какъ въ милліонахъ, она рождена
Страданьемъ живымъ человѣка.
Она не прощаетъ тиранамъ обидъ
И, мощное чувствъ воплощенье,
Свой судъ всенародный надъ ними творитъ,
Но знаетъ предѣлы отмщенья.
Она презираетъ всю низость клеветъ,
Чиста предъ корыстнымъ разсчетомъ,
И твой лишь, товарищъ, пытаетъ отвѣтъ,
Спокойная предъ эшафотомъ...
Суди же, судья, безкорыстный мой грѣхъ,
Рожденный стремительнымъ боемъ
И счастьемъ, вѣнчающимъ яркій успѣхъ...
Товарищъ, я не был героемъ.
Всю жизнь съ человѣкомъ я сердцемъ страдалъ,
Я мстилъ за него возмущеньемъ
И радостей боя такъ долго я ждалъ,
Съ молитвеннымъ ихъ предвкушеньемъ.
Мечтательный умъ мнѣ природа дала,
Отвагу и пылъ къ порыванью....
Ахъ, ненависть въ сердцѣ такъ жизнь разожгла
И чуткость внушила къ страданью.
Не трогай моихъ убѣжденій, судья:
Я вѣрю великихъ завѣту.
Сынъ крови и горя народнаго я,
Я шелъ неизмѣнно къ разсвѣту...
И вѣрю я твердо, въ могилу сходя,
Что солнце любви золотое,
Кровавой зарею надъ міромъ взойдя,
Я счастлив быть счастьем заветного дня.
Она мне дала на прощанье
Иконку: «на память», — сказав, «от меня».
Я принял, как символ признанья...
«Исполнил я долг свой», — сказал я ей вслед, —
«И все испытанья приму я.
Я вынесу тяжесть всех горестных бед,
Пойду умирать я, ликуя.
Народу и нам объявили войну, —
Мы приняли вызов холодный:
Я тысячу жизней отдам, не одну:
Россия должна быть свободной»...
Гроза пронеслась, но мой дух устоял,
Остался, как был, непокорным;
Из чувства глубин воссиял идеал,
Мысль блещет огнем благотворным...
Свобода всевластна, бессмертна она,
Владычица нового века.
Во мне, как в мильонах, она рождена
Страданьем живым человека.
Она не прощает тиранам обид
И, мощное чувств воплощенье,
Свой суд всенародный над ними творит,
Но знает пределы отмщенья.
Она презирает всю низость клевет,
Чиста пред корыстным расчетом,
И твой лишь, товарищ, пытает ответ,
Спокойная пред эшафотом...
Суди же, судья, бескорыстный мой грех,
Рожденный стремительным боем
И счастьем, венчающим яркий успех...
Товарищ, я не был героем.
Всю жизнь с человеком я сердцем страдал,
Я мстил за него возмущеньем
И радостей боя так долго я ждал,
С молитвенным их предвкушеньем.
Мечтательный ум мне природа дала,
Отвагу и пыл к порыванью....
Ах, ненависть в сердце так жизнь разожгла
И чуткость внушила к страданью.
Не трогай моих убеждений, судья:
Я верю великих завету.
Сын крови и горя народного я,
Я шел неизменно к рассвету...
И верю я твердо, в могилу сходя,
Что солнце любви золотое,
Кровавой зарею над миром взойдя,
