Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/195

.191 Другъ мой, мы оба устали, Радость моя! Радости нѣтъ безъ печали. Между цвѣтами—змѣя, Кто же съ душой утомленной Вспыхнетъ мечтой полусонной, Кто расцвѣтетъ белладонной,— Ты или я? Но я боюсь, что буду или неправильно понятъ, или, дѣйствительно, изъ области анализа лирическаго я не- замѣтно соскользну въ сферу разсужденій о темпера- ментахъ. Не все ли намъ въ сущности равно, активно ли страстный у поэта темпераментъ или пассивно и мечтательно страстный. Намъ важна только форма его лирическаго обнаруженія. Всѣ, конечно, помнятъ клас- сическую по безстрастію пьесу Пушкина 1832 г. о двухъ женщинахъ и Тютчевскій „Темный огнь желанья", ко- торый, вспыхнувъ такъ неожиданно, ошеломляетъ насъ своей неприкрытостью. Совершенно иначе касается желаній Бальмонтъ. Они для него не реальныя желанія, а только опта- тивная форма красоты. У ногъ твоихъ я понялъ въ первый разъ, Что красота объятій и лобзаній Не въ ласкахъ губъ, не въ поцѣлуѣ глазъ, А въ страсти незабвенныхъ трепетаній. Когда глаза—въ далекіе глаза— Глядятъ, какъ смотритъ коршунъ опьяненный, Когда въ душѣ нависшая гроза Излилась въ бурѣ странно-измѣненной,— Когда въ душѣ, какъ перепѣвный стихъ Услышанный отъ властнаго поэта, Дрожитъ любовь ко мглѣ—у ногъ твоихъ, Ко мглѣ и тьмѣ, нѣжнѣй чѣмъ ласки свѣта.

(И, 294).