Страница:Иннокентий Анненский - Книга отражений, 1906.pdf/58

54 семерыхъ, а хуже всего при этомъ было, что Прохар- чину и точно страшно и совѣстно стало, что вотъ у этого человѣчка, совершенно ему чужого, такая большая семья, и что семью эту надо кормить хотя-бы кашей; канцелярія никогда не говорила господину Прохарчину ничего подобнаго, и теперь онъ чадно, но больно чув- ствовалъ, что два горя вмѣстб одного—плохое утѣшѳ- ніе, а все-же, гдѣ только два человѣка, тамъ непрѳ- мѣнно будетъ и два горя. Переносила поэзія Прохар- чина и на какой-то заборъ. И это было тоже новое, т. е . собственно — то свое, нутряное, но только зачѣмъ-то ставшее странно праздничнымъ, совсѣмъ чужимъ и словно-бы даже выдуманнымъ. Смотритъ будто Прохар- чинъ то на цожаръ, то какъ качаютъ,—а сзади его бьютъ, зачѣмъ, молъ, ты ничего не умѣещь и не можешь, а только смотришь. Потомъ привидѣлась ему еш;е фигура того старика съ геморроидальнымъ лицомъ въ ватномъ халатишкѣ, отлучившагося было еще до пожара въ лавочку за су- харями и табакомъ своему жильцу к пробирающагося теперь съ молочникомъ и четверкой въ рукахъ сквозь толпу до дома, гдѣ горѣли у него жена, дочка и трид- цать съ полтиною денегъ въ углу подъ периною. И былъ это и онъ, Прохарчинъ, и не онъ. Но больше всего преслѣдовалъ Прохарчина одинъ кошмаръ—куда, казалось, вмѣстились и самая суть жизни и весь ея страхъ: „это была бѣдная грѣшная баба—въ лаптиш- кахъ, съ костылемъ, съ плетеной котомкой за плечами и въ рубищѣ. Она кричала громче пожардыхъ и на- рода, размахивая костылемъ и руками, о томъ, что вы- гнали ее откуда-то дѣти родныя, и что пропали при семъ случаѣ тоже два пятака. Дѣти и пятаки, пятаки и дѣти вертѣлись на ея языкѣ въ непонетной глубокой безсмыслицѣ, отъ которой всѣ отступились послѣ тщет-

ныхъ усилій понять".