тутъ самый благодушный оптимистъ придетъ къ очень безотраднымъ выводамъ относительно состоянія нашихъ семейныхъ нравовъ.
Незначительное количество формальныхъ разводовъ объясняется ихъ чрезвычайной трудностью и дороговизной, обусловленными законодательствомъ, которое у насъ, въ принципѣ, не допускаетъ расторжимости браковъ. Тѣ-же немногіе случаи, которые законъ признаётъ уважительными для развода, обставлены юридически требованіемъ такихъ позорныхъ для семьи и для личности условій, что очень немногіе супруги рѣшаются цѣною ихъ добыть себѣ свободу. Извѣстно, что главнымъ условіемъ для развода служитъ обличеніе на мѣстѣ дѣйствія—и не иначе—одного изъ супруговъ въ невѣрности. По крайней мѣрѣ, на этомъ основывается практика разводовъ въ большинствѣ случаевъ—практика очень грязная, опирающаяся на обманѣ и лжесвидѣтельствѣ. Тѣмъ не менѣе она такъ расширилась въ послѣднее время, что явились особые спеціалисты-адвокаты «по бракоразводнымъ дѣламъ», мастерски обработывающіе всю комедію нарушенія супружеской вѣрности, со всѣми бутафорскими аксессуарами и «вещественными доказательствами», при полномъ составѣ «достовѣрныхъ лжесвидѣтелей». Самое лжесвидѣтельство по этимъ щекотливымъ дѣламъ сформировалось въ самостоятельный промыселъ, посредствомъ котораго снискиваютъ себѣ пропитаніе разныя темныя личности.
Какъ обдѣлываются бракоразводныя дѣла—наглядно показалъ надѣлавшій въ свое время большаго шума въ Петербургѣ процессъ князя Г. съ женою. Процессъ этотъ происходилъ въ 1874 г. и былъ возбужденъ самимъ княземъ, собственно, не противъ жены, а противъ руководителей и лжесвидѣтелей, устроившихъ, въ ея интересѣ и по ея заказу, разводъ законнымъ порядкомъ, но совершенно наперекоръ волѣ мужа. Дѣло это, въ которомъ было замѣшано косвеннымъ образомъ, но очень невыгодно, нѣсколько аристократическихъ именъ изъ петербургскаго beau-monde’а—показало, что, подъ элегантнымъ лоскомъ титулованной свѣтскости этого міра, въ немъ кроется немало самой вульгарной нравственной грязи, что и подъ пышными фамильными гербами семейный очагъ также легко подвергается крушенію, какъ и на чердакахъ, если еще не легче. У князя и княгини Г. были отъ брака дѣти, но, не смотря на это, они уже около десяти лѣтъ не ладили между собою и
тут самый благодушный оптимист придет к очень безотрадным выводам относительно состояния наших семейных нравов.
Незначительное количество формальных разводов объясняется их чрезвычайной трудностью и дороговизной, обусловленными законодательством, которое у нас, в принципе, не допускает расторжимости браков. Те же немногие случаи, которые закон признаёт уважительными для развода, обставлены юридически требованием таких позорных для семьи и для личности условий, что очень немногие супруги решаются ценою их добыть себе свободу. Известно, что главным условием для развода служит обличение на месте действия — и не иначе — одного из супругов в неверности. По крайней мере, на этом основывается практика разводов в большинстве случаев — практика очень грязная, опирающаяся на обмане и лжесвидетельстве. Тем не менее она так расширилась в последнее время, что явились особые специалисты-адвокаты «по бракоразводным делам», мастерски обрабатывающие всю комедию нарушения супружеской верности, со всеми бутафорскими аксессуарами и «вещественными доказательствами», при полном составе «достоверных лжесвидетелей». Самое лжесвидетельство по этим щекотливым делам сформировалось в самостоятельный промысел, посредством которого снискивают себе пропитание разные темные личности.
Как обделываются бракоразводные дела — наглядно показал наделавший в свое время большого шума в Петербурге процесс князя Г. с женою. Процесс этот происходил в 1874 г. и был возбужден самим князем, собственно, не против жены, а против руководителей и лжесвидетелей, устроивших, в её интересе и по её заказу, развод законным порядком, но совершенно наперекор воле мужа. Дело это, в котором было замешано косвенным образом, но очень невыгодно, несколько аристократических имен из петербургского beau-monde’а—показало, что, под элегантным лоском титулованной светскости этого мира, в нём кроется немало самой вульгарной нравственной грязи, что и под пышными фамильными гербами семейный очаг также легко подвергается крушению, как и на чердаках, если еще не легче. У князя и княгини Г. были от брака дети, но, несмотря на это, они уже около десяти лет не ладили между собою и
