Не смотря на всю громадность этой цифры, она, однако-жъ, грѣшитъ скорѣе уменьшеніемъ, чѣмъ преувеличеніемъ противъ дѣйствительнаго числа петербуржцевъ, имѣющихъ дѣло съ полиціей и судомъ по предмету различныхъ закононарушеній, несомнѣнныхъ и мнимыхъ. (Напримѣръ, мы приравняли къ числу дѣлъ и протоколовъ число лицъ, служившихъ для нихъ объектомъ, но хорошо извѣстно, что нерѣдко бываютъ случаи, когда каждый протоколъ и каждое дѣло захватываютъ по нѣскольку, даже по нѣскольку десятковъ лицъ). Не будемъ, впрочемъ, стараться нарочито отягчать совѣсть нашей сѣверной Пальмиры: и безъ того, уплачиваемая ею «подать преступленію», какъ можно заключить изъ выведеннаго итога, чрезмѣрна, ужасна, почти невѣроятна!
Въ самомъ дѣлѣ, разложивъ общую сумму этой «подати» на все петербургское населеніе (по переписи 1869 г., въ 670 т.), окажется, что ее несетъ изъ года въ годъ чуть не цѣлая половина его, говоря вообще (42%), или 1 изъ 2,3 жителей. Другими словами, на каждыхъ 2,3 жителей, не выключая изъ ихъ числа даже невмѣняемый возрастъ, т. е. ребятъ, приходится ежегодно 1 случай какого нибудь закононарушенія или противуобщественнаго дѣянія, сопряженныхъ съ дѣлопроизводствомъ полиціи и суда. Сколько же еще преступленій и нарушеній общественной нравственности избѣгаютъ блюстительнаго ока суда и полиціи и не попадаютъ въ рубрики судебно-полицейской статистики! Грѣховность Содома и Гоморры, передъ соображеніемъ о возможныхъ предѣлахъ грѣховности Петербурга, не можетъ уже казаться намъ слишкомъ разительной и безпримѣрной.
Слишкомъ дорожа, однако, доброй репутаціей Петербурга и вовсе не думая, въ сущности, чтобы онъ былъ безнравственнѣе всякаго другаго большаго города, мы считаемъ нужнымъ провѣрить выведенный здѣсь итогъ нарушеній и нарушителей права «человѣческаго и божескаго». Не самую цифру мы намѣрены провѣрить—она болѣе или менѣе достовѣрна, поскольку можно требовать достовѣрности отъ судебно-полицейской статистики. Насъ интересуетъ самый составъ живыхъ ингредіентовъ, образующихъ эту цифру:—въ какой степени всѣ они дѣйствительно порочны и преступны, и, слѣдовательно, въ какой мѣрѣ статистика, напр., полицейскихъ арестовъ и «задержаній» можетъ быть принята за достовѣрное указаніе глубины нравственнаго паденія столичнаго населенія? Мы остановимся именно на этой статистикѣ, такъ какъ она, съ одной стороны,
Несмотря на всю громадность этой цифры, она, однако ж, грешит скорее уменьшением, чем преувеличением против действительного числа петербуржцев, имеющих дело с полицией и судом по предмету различных закононарушений, несомненных и мнимых. (Например, мы приравняли к числу дел и протоколов число лиц, служивших для них объектом, но хорошо известно, что нередко бывают случаи, когда каждый протокол и каждое дело захватывают по нескольку, даже по нескольку десятков лиц). Не будем, впрочем, стараться нарочито отягчать совесть нашей северной Пальмиры: и без того, уплачиваемая ею «подать преступлению», как можно заключить из выведенного итога, чрезмерна, ужасна, почти невероятна!
В самом деле, разложив общую сумму этой «подати» на всё петербургское население (по переписи 1869 г., в 670 т.), окажется, что её несет из года в год чуть не целая половина его, говоря вообще (42%), или 1 из 2,3 жителей. Другими словами, на каждых 2,3 жителей, не выключая из их числа даже невменяемый возраст, т. е. ребят, приходится ежегодно 1 случай какого-нибудь закононарушения или противообщественного деяния, сопряженных с делопроизводством полиции и суда. Сколько же еще преступлений и нарушений общественной нравственности избегают блюстительного ока суда и полиции и не попадают в рубрики судебно-полицейской статистики! Греховность Содома и Гоморры, перед соображением о возможных пределах греховности Петербурга, не может уже казаться нам слишком разительной и беспримерной.
Слишком дорожа, однако, доброй репутацией Петербурга и вовсе не думая, в сущности, чтобы он был безнравственнее всякого другого большого города, мы считаем нужным проверить выведенный здесь итог нарушений и нарушителей права «человеческого и божеского». Не самую цифру мы намерены проверить — она более или менее достоверна, поскольку можно требовать достоверности от судебно-полицейской статистики. Нас интересует самый состав живых ингредиентов, образующих эту цифру: — в какой степени все они действительно порочны и преступны, и, следовательно, в какой мере статистика, напр., полицейских арестов и «задержаний» может быть принята за достоверное указание глубины нравственного падения столичного населения? Мы остановимся именно на этой статистике, так как она, с одной стороны,
