лалъ Антифонть. По мнѣнію Ѳукидида, это былъ человѣкъ огромныхъ дарованій, настоящій изобрѣтатель новыхъ идей и удивительный мастеръ облекать ихъ въ соотвѣтствующія формы рѣчи. Въ демократіи Антифонтъ занялъ своеобразное положеніе: онъ избѣгалъ выступать въ народномъ собраніи и вообще въ публичныхъ дебатахъ, но всѣ боялись могущества его слова, и народъ считалъ его особенно опаснымъ врагомъ своимъ. Въ то же время Антифонтъ чрезвычайно охотно консультировалъ людей, которые готовились въ выступленіямъ въ судѣ и въ экклесіи, и никто болѣе его не могъ быть полезенъ политическимъ ораторамъ (разумѣется, враждебнымъ демократіи)12.
Это поведеніе выдающагося реакціонера очень характерно для людей его направленія. Условія аѳинской политической жизни не давали оппозиціи возможности выступать открыто и заставляли ее организоваться въ небольшіе замкнутые кружки. Частные союзы недовольныхъ впервые стали, повидимому, возникать, какъ орудіе самообороны противъ демократіи и ея придирчивыхъ вождей, постоянно подозрѣвавшихъ всюду измѣну и заговоръ. «Друзья» (φίλοι) связываютъ себя круговой порукой, чтобы обезпечить личную безопасность среди вѣчной тревоги демократіи. Гетерія (союзъ товарищей) принимаетъ форму орденскаго соединенія, члены ея даютъ взаимныя клятвы, образуютъ заговоръ. Нечувствительно эти союзы взаимной защиты переходятъ въ орудіе нападенія. Ѳукидидъ называетъ гетеріи эпохи Пелопоннесской войны ξυνωμοσίαι ὶχὶ δίκαις καὶ ὰρχαῖς13, т.‑е. союзами на присягѣ для взаимной поддержки въ судѣ и при выборахъ. Это обозначеніе можно понять въ томъ смыслѣ, что враги демократіи сплачивались на выборахъ для того, чтобы провести своего единомышленника или провалить нежелательнаго кандидата. Еще шире они могли примѣнить свою организацію на судѣ. Въ Аѳинахъ за отсутствіемъ прокуратуры былъ открытъ большой просторъ частному обвиненію, и это создало характерное явленіе аѳинской жизни, сикофантію: составилась особая группа обвинителей и доносчиковъ, у которыхъ политическая тяжба обратилась до извѣстной степени въ промыселъ. Достигнувъ извѣстной силы, гетерія могла выбирать опредѣленную жертву, нанимать доносчиковъ; члены ея соединяли на судѣ свои показанія и оказывали давленіе на присяжныхъ. Съ возрастаніемъ роли гетерій такіе процессы стали служить односторонней травлѣ и истребленію политическихъ дѣятелей, стоявшихъ за демократію.
Демократія боится заговорщиковъ и преслѣдуетъ ихъ; Аристофанъ изображаетъ Клеона въ вѣчной и непримиримой борьбѣ съ членами тайныхъ организацій (ξυνωμόται); вездѣ ему чудится заговоръ. Безпокойство Клеона далеко не есть ложная тревога: составляя тайныя, запрещенныя закономъ соединенія, клубы сознательно становятся на почву антигосударственную, враждебную дѣйствующему праву демократической республики. Осмѣливаясь все больше и больше, соединяя разрозненныя усилія, они, наконецъ, готовятъ насильственный переворотъ съ цѣлью низверженія народнаго правленія (ξυνωμοτιία ἄμα νεωτέρων πραγμάτων καὶ δήμου καταλύσεως)14. Выраженіе Ѳукидида въ данномъ случаѣ звучитъ какъ бы офиціальной формулой обвиненія, предъявляемаго заговорщикамъ и революціонерамъ. Возбужденное отношеніе демоса къ неуловимымъ заговорщикамъ весьма понятно: они страшны не только своими цѣлями, но и своимъ настроеніемъ, тѣмъ, что они руководятся какимъ-то сектантскимъ фанатизмомъ. Въ самомъ дѣлѣ, революціонеры, становясь въ непримиримое отношеніе къ существующему строю, создаютъ для себя новое право, которое можно назвать религіознымъ. Они скрѣпляютъ свой союзъ особой клятвой, и въ этой присягѣ весь ихъ законъ. Какъ озлобленные, преслѣдуемые еретики, они жестоко обрушиваются на сочлена, измѣнившаго союзу: нарушеніе взаимной клятвы — это величайшее преступленіе въ ихъ глазахъ, больше того, единственный смертный грѣхъ. Религіозный характеръ гетерій располагаетъ ихъ вмѣстѣ съ тѣмъ къ принятію новыхъ культовъ, въ особенности чужихъ, привозныхъ.
По нѣкоторымъ косвеннымъ даннымъ можно опредѣлить составъ, по крайней мѣрѣ, руководящихъ дѣятелей въ клубахъ. Замѣчательно то обстоятельство, что среди дѣятелей революціи 411 года нѣтъ ни одного военнаго таланта. Ѳераменъ и Фринихъ — весьма посредственные стратеги, а Писандръ, Антифонтъ и др. отличаются въ гражданскихъ профессіяхъ; большинство олигарховъ — ораторы, адвокаты, публицисты, дипломаты. Военные элементы, по причинамъ, которыя мы сейчасъ увидимъ, крѣпко держались существующаго строя демократіи; переворота добивались, если такъ можно выразиться, чисто-гражданскіе честолюбцы, общественные дѣятели, уклонявшіеся отъ активнаго участія въ войнѣ, искавшіе иного приложенія своихъ дарованій.
Политическія мечтанія и программы реакціонеровъ. У Ѳукидида есть любопытное мѣсто, на которое мало обращали вниманія, гдѣ изображены желанія и расчеты олигархической партіи15. Историкъ разсказываетъ о паникѣ, охватившей сиракузянъ въ 415 году при извѣстіи о приближеньи аѳинской эскадры; по этому поводу онъ выводитъ на сцену мѣстнаго демагога Аѳинагора (личность, можетъ быть, вымышленную, такъ какъ мы не имѣемъ о немъ никакихъ свѣдѣній) и заставляетъ его неожиданно говорить на чисто-аѳинскіе мотивы. Ораторъ напоминаетъ, что онъ непрерывно боролся съ олигархами, постоянно изобличалъ ихъ, слѣдилъ за всѣми ихъ шагами. Онъ спрашиваетъ теперь самымъ
