Демократическое воинство. Большимъ несчастіемъ для аѳинской демократіи было отклоненіе интеллигенціи въ сторону ея враговъ. Послѣ Клеона у аѳинскаго демоса нѣтъ больше способныхъ и знающихъ вождей. И уже на примѣрѣ Клеона видно, какъ недостаточна была вѣрность и преданность интересамъ демоса, если она, не соединялась со спеціальными дарованіями и техническими свѣдѣніями. Слабость подготовки и безсиліе въ борьбѣ съ искусными и образованными противниками сознается самими демагогами. Въ этомъ смыслѣ Ѳукидидъ заставляетъ Клеона, въ качествѣ типичнаго оратора по вкусу аѳинской массы, формулировать цѣлую философію политической полезности невѣжества и вреда критицизма. «Необразованность въ связи съ самообладаніемъ, — говоритъ онъ17, — благотворнѣе, чѣмъ умъ, соединенный съ отсутствіемъ дисциплины, и въ сущности государствомъ лучше правятъ простые люди, чѣмъ умники; дѣло въ томъ, что послѣдніе непремѣнно хотятъ быть умнѣе законовъ, направляютъ всѣ политическія рѣшенія по своему усмотрѣнію и губятъ государство, между тѣмъ, какъ первые, не довѣряя собственной проницательности, охотно признаютъ свое ничтожество передъ существующими законами; оттого они несравненно лучше служатъ порядку и берегутъ государство».
Что представляла собой демократія въ виду возрастающей опасности? Со времени самаго своего возникновенія морская демократія была силой очень воинственной и склонной къ захватамъ; военная добыча служила для раздачъ среди народа; контрибуціи, взятыя съ побѣжденныхъ, составляли прямую прибыль «корабельной черни». Въ теченіе десятилѣтней войны это положеніе сдѣлалось хроническимъ, масса людей разорилась, лишилась правильнаго заработка, а утоленіе домашней нужды посредствомъ захватовъ со стороны обратилось въ ежедневное нормальное явленіе; аѳинскіе граждане стали постояннымъ войскомъ, непрерывно занятымъ въ экспедиціяхъ, походахъ и осадахъ. Съ заключеніемъ мира воинство осталось безъ дѣла и безъ полученій; многіе не могли уже вернуться къ прежнимъ занятіямъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ въ средѣ солдатъ выработалась большая притязательность; они сознавали себя корпораціей, ставили командиру всякаго рода требованія. Главнокомандующій сицилійской экспедиціи 415 г., Никій, пишетъ въ офиціальномъ донесеніи аѳинскому народу, что дисциплина въ войскѣ крайне расшаталась: «всего болѣе тягостно для меня то, что въ качествѣ главнаго начальника, я ничего не могу подѣлать: трудно вѣдь управлять вашими непокорными натурами»18. Въ концѣ своего посланія Никій повторяетъ замѣчаніе о капризномъ характерѣ аѳинянъ, которые требуютъ благопріятныхъ донесеній съ поля войны, а когда получаются отъ этого нежелательные результаты, поднимаютъ обвиненіе противъ вождей». Получается впечатлѣніе, что Никій приноситъ жалобу на солдатъ народу, а въ народѣ находитъ тѣ же самыя качества, что въ воинствѣ. Онъ невольно отождествляетъ ту и другую среду: солдаты перенесли въ лагерь всѣ повадки и нравы гражданства верховной экклесіи, а, съ другой стороны, огромная масса гражданства состоитъ изъ служащихъ въ активной арміи или готовыхъ къ отплытію въ какую-либо новую экспедицію.
Эту массу уже нельзя занять дома. Приходится придумывать новыя и новыя предпріятія, собственно не вызванныя прямыми потребностями государства, исключительно для того, чтобы отвлечь безпокойное воинство. Таковъ, напримѣръ, въ 416 году разгромъ острова Мелоса (въ юго-западной части Эгейскаго моря), державшагося нейтрально за время десятилѣтней войны; единственнымъ основаніемъ для нападенія на Мелосъ служило то обстоятельство, что община не примкнула къ морской державѣ Аѳинъ. Въ значительной мѣрѣ такимъ же предпріятіемъ является большая сицилійская экспедиція 415 года. Конечно, этотъ походъ имѣлъ за собой извѣстныя традиціи и примыкалъ къ предшествующей политикѣ Аѳинъ на западѣ; но, съ другой стороны, онъ представлялъ совершенно явно для самихъ иниціаторовъ, громадный рискъ. Если рѣшились броситься въ эту головокружительную авантюру, то, очевидно, имѣлись принудительныя основанія для нея въ домашнихъ условіяхъ: а они и заключались въ безпокойномъ состояніи пролетарскаго воинства. Не одни солдаты готовы были на отдаленныя кампаніи, набѣги и завоевательныя операціи. Въ Аѳинахъ создался за время войны корпусъ офицеровъ; одни и тѣ же лица возвращались постоянно къ командованію; они пріобрѣтали опытъ, совершенствовали технику морского, осаднаго и полевого дѣла, становились профессіональными мастерами въ своемъ ремеслѣ. Разъ отказавшись отъ всякаго другого занятія, они уже не знали, куда приложить свои силы и знанія, когда наступили мирныя условія; для нихъ участіе въ новой войнѣ было совершенію необходимо, иначе пришлось бы уходить на службу внѣ родной общины. Выдвинутые воинственной политикой демократіи, стратеги обратно крѣпко держатся за правленіе народа, которое даетъ имъ службу, доходъ и славу.
Наступательная политика Алкивіада въ Пелопоннесѣ. Въ 421 году при заключеніи мира Аѳины занимали очень выгодное положеніе. Если не считать Халкидики, которая въ сущности была почти потеряна въ началѣ войны, республика сохранила свою державу; она удержала безусловное господство на морѣ и разорила своего единственнаго конкурента въ торговлѣ, Коринѳъ. Вдобавокъ Аѳины выиграли еще на затрудненіяхъ Спарты. Союзники Спарты, Ѳивы, Коринѳъ, Элида,
